Золушка ? la russe: Постскриптум
Шрифт:
— Это не ее почерк, я бы обратила внимание. Сейчас я принесу анкету Николаевой.
— …С остальными все более-менее просто, — психолог-блондинка отложила еще несколько рисунков. — Я бы порекомендовала присмотреться к Виктории Шаповаловой, Жвалевской Олесе и Ирэн Артисян, у них очень твердая жизненная позиция. Они открыты и дружелюбны, вполне готовы к созданию семьи. Адуевская Наталья, Султанова Рамина, Маслова Татьяна и Миюсова Ника несколько замкнуты, но все в пределах допустимой нормы. Меня насторожили рисунки Петровой Арины и Колобовой Нинель. Эти девушки пойдут на все ради
— А как вы все это узнали? — Карина подалась вся вперед, пытаясь разглядеть причину этих комментариев, — давайте по порядку. Начнем с Виктории Шаповаловой, я вижу, вы ей дали больше всех очков.
— Хорошо, давайте пройдемся по каждой личности.
— Вот! — в кабинете появилась Вера со стопкой тонких файловых папок, — я же говорила: здесь что-то не так. Вот, взгляните, в анкете на первой странице мой почерк, а дальше — Николаевой.
Она протянула психологам папку с досье Николаевой. Женщины склонились над почерком в анкете и фотографиями:
— Значит, ваша золушка намеренно фальсифицировала тест. Здесь и здесь — абсолютно разные люди.
Вера вздохнула с облегчением.
— А давайте пригласим ее сюда, мне бы очень хотелось узнать, зачем она это сделала, — шатенка просительно взглянула на Карину и Веру, — в моей практике это первый подобный случай.
— Ну что ж, идите, Вера Александровна, — кивнула Карина.
Ольга пришла с розовыми от недавней возни в воде руками и в переднике поверх униформы.
— Вы догадываетесь, зачем мы вас позвали? — Карина Собак развернулась на стуле.
— Нет.
Психологи переглянулись:
— Тогда не могли бы вы прокомментировать свои рисунки?
— Что плохого в том, что я не умею рисовать? — Ольга пыталась сдержать довольную улыбку, — и потом, я же не психолог: как я могу их прокомментировать?
— А зачем вы изменили свой почерк? — шатенка подняла в воздух тетрадный лист, а Вера демонстративно развернула в сторону девушки раскрытую папку с анкетой.
— Вот блин! — Ольга искренне огорчилась. Чувствуя себя припертой к стене неопровержимым доказательством, она вздохнула. — Хорошо, я все расскажу.
Оператор развернул в ее сторону камеру.
— Можно меня не снимать? Сколько можно!
— Виктор, отдохните, немного, — попросила Карина, легко выполнив просьбу девушки, тем более что скрытые камеры в кабинете были по-прежнему включены, — говорите, Оля.
Ольга облокотилась на дверной косяк:
— Я хорошо знаю эти тесты и ключи к ним. Я еще в школе увлекалась психологией. А в институте, на втором курсе, помогала знакомым писать курсовые по психологии. Так что теперь я могу обмануть любой тест: Айзенка, Шмишека, Люшера, Кеттела или опросник, хоть Спилберга, хоть Тейлора — не важно, какой.
— Почему нам ничего не сказали? — простое объяснение девушки обескуражило психологов.
— Я могу не отвечать на этот вопрос?.. Теперь уже это не важно: я зря старалась. Можно идти? У меня работы много, — Ольга вопросительно показала большим пальцем на дверь.
Вера кусала края ногтей, пытаясь удержаться от громких вздохов, и с замученным видом переводила взгляд с психологов
— Да-а-а, фокус-покус! — шатенка водрузила на нос очки и сделала вид, что рассматривает рисунки.
— Я как-то и не подумала: нужно было сначала изучить анкеты, — подала голос второй психолог, — больше здесь нет других знатоков?
Карина с Верой переглянулись.
— Вообще-то одна из девушек учится на психолога, — Вера взяла в руки оставшиеся досье, нашла нужное и положила на стол перед собеседницами, — пожалуйста, вот она.
Карина взглянула на фото:
— Итак, у нас появился кандидат на вылет.
73
Под душной маской
По лицу ручьи текут.
И снять опасно…
Татьяна Вежинова чувствовала непреодолимую усталость: быть актрисой полдня и круглосуточно — большая разница.
Вера Александровна была хорошей подругой мамы Татьяны, иногда, обычно в середине августа, на неделю приезжала с семьей погостить к ним в Варну. А в этом году Вера со своей дочерью, сверстницей Татьяны, неожиданно приехала в гости посередине марта, предупредив о появлении едва ли не в последний момент. За вечерним чаем гостья сделала предложение амбициозной, но неизвестной миру талантливой студентке театрального института. Никакой сложности — играй себе стерву и играй. Главное, чтобы другие участницы проекта начали подражать, подыгрывать. Так сказать, обнаруживали бы в себе пороки и выставляли их на свет Божий. Остальное дело — судей.
Пришлось, конечно, повозиться с акцентом: дело было не из легких, но природный музыкальный слух помог, в результате фонетических тренировок с московским доктором Хиггинсом, избавиться от нехарактерных для русского языка звуков.
Первую неделю было достаточно легко, и Вежинова даже получила от этого удовольствие: играть на чужих пороках оказалось наизабавнейшим делом. Пришлось немного намекнуть на свою связь со спонсорами, на возможность замолвить словечко — и две рыбки, Зоя Корнева и Алла Левицкая, попались сразу. Остальные ловились, когда Татьяна шутила, а шутила она зло и метко, и начинали смеяться над другими людьми. Если бы только за одно злорадство выгоняли с проекта, то уже после первой же недели из золушек осталась бы одна честная Ирэн Артисян да рассеянная Александра Сергеева, пропускавшая мимо ушей половину шуточек.
Чем дальше, тем становилось скучнее и тягостнее. С Никой работать было одно удовольствие, вместе они зажигали, стравливали две группы; а замучить бесхребетную Ксюшу было легко, только совесть потом мучила. Вера, правда, успокоила Татьяну, наговорив много чего про девушку, покинувшую проект по вине стервы. И что Ксюша даже не сама пришла на кастинг, а привела ее мама, возжелавшая для своей дочери хорошего жениха; и спонсоры сделали ставку именно на этой покорности девушки, предполагая, что кое-кому может понравиться это бессловесное существо с огромными, коровьими темными глазами. Ушла и ушла — зато с досье потенциальных женихов, уж пробивная мамочка подберет для своей дочери, студентки филфака, кого-нибудь из этих. И Вежиновой полегчало.