Золушка ? la russe: Постскриптум

Эфф Юлия

Ольга чувствовала себя униженной и уничтоженной. Третий раз за сутки наказание непонятно за что: сначала в поезде украли сотовый телефон, потом — провал на кастинге и, в довершение дня, она находится непонятно где, непонятно с какими людьми, незаслуженно обвиненная в афере. Девушки со «звездного» проекта, отнесшиеся к ней в начале знакомства вполне дружелюбно, сейчас косились на нее из-за случившейся заминки при объявлении пар.

«А ведь Вася был дважды прав! — уже привычно в очередной раз за день вздохнула Ольга:- Предупредил о потере, о том, что нужно быть внимательной… И вот, пожалуйста… Какие Золушки, какие помощницы? Шарль Перро в гробу бы перевернулся,

если бы узнал о таком ремейке своей истории: у Золушки — и дублерша!.. Или это я схожу с ума? Нет, однозначно, отсюда нужно срочно выбираться. Назад, на вокзал, домой — и никаких больше кастингов! Только работа и институт. Все!»

Вместо того чтобы проследовать за девушками, поднимающимися со своими вещами на второй этаж по широкой лестнице, Ольга опять стала рыться в сумках, «отыскивая» нечто. Вера заметила эту симуляцию и жестом приказала подниматься за остальными, а сама исчезла в фойе за одной из дверей. Ольга тут же подхватила свои вещи и, чувствуя слабость, знакомое легкое головокружение, бросилась к выходу. «Как только выберусь, обязательно нужен горячий сладкий чай, иначе опять где-нибудь растянусь», — решила она, бесшумно закрывая за собой изящную полустеклянную входную дверь. На улице, как и положено в середине июня, в семь часов вечера было еще светло. Так что шанс вернуться засветло назад, на вокзал, был вполне реален.

Недалеко от входа, спиной к беглянке, какой-то парень сгорбившись снимал на камеру растительность, сосредоточившись на цветке и не двигаясь. Ольга, затаив дыхание, прошла за его спиной, но оператор был слишком увлечен. «Они тут все, кажется, немного того», — покосилась на него девушка и, оглядываясь через плечо, свернула по аллее к центральному выходу.

— У вас есть разрешение? — охранник у ворот преградил выход.

— Зачем? Чтобы выйти, еще и разрешение нужно? — Ольга сначала растерялась, а потом разозлилась, — выпустите меня, пожалуйста, мне нужно срочно вернуться в город.

— Без разрешения — исключено, — сказал, как отрезал.

— О господи! — приезжая еле сдерживалась, чтобы не нахамить, — как называется это место? Здесь держат заложников? Тогда просто выпустите — я никому ничего не скажу. Обещаю.

— Девушка, — охранник покачал головой с таким выражением на лице, будто предлагал ребенку очень вкусную конфету, а тот отказывался наотрез, — вы меня слышали? Идите к своей главной, пусть она даст вам разрешение.

Ольга поджала губы и пошла назад; дойдя до места, где аллея поворачивала, остановилась, чтобы оглядеться. Со всех сторон дом окружал парк, а где-то в глубине виднелась беседка. Девушка свернула к ней, чувствуя, что потока слез уже не остановить: в носу защипало, и предательская пелена заставила ноги спотыкаться о возникавшие пучки разросшейся травы. До беседки было уже рукой подать, как вдруг тот самый странный оператор, снимавший цветы на аллее, вынырнул, откуда ни возьмись, из-за веток, — и Ольга едва не столкнулась с ним. Невольно она вскрикнула, видя сквозь пелену расплывчатый образ оператора и тень от камеры, сердито смахнула тут же выкатившуюся предательскую слезу:

— Оставьте меня в покое!

— Ч-что я сделал? — удивился мужской голос.

Ольга мгновенно усовестилась и повернулась.

— Извините, пожалуйста! — она опустила сумки на траву, сложила умоляюще ладони. — Пожалуйста, скажите, как можно отсюда уйти? Только будьте человеком, никому не говорите и не зовите никого! Ради Бога!

— В-вообще-то, я сам здесь п-первый день, — парень смотрел на эту странную зареванную девицу, с надеждой обратившуюся к нему; выключил и опустил камеру.

У

приезжей мелькнула мысль, что она сама испугала оператора так, что он стал заикаться, однако, и это не смогло заставить ее улыбнуться.

— Н-ну, я тут видел одно место у забора, т-там есть кривое дерево, и можно п-попытаться перелезть…

— Покажите, где это, пожалуйста, — Ольга вытирала глаза, и теперь образ ее собеседника стал четче, — я уже на все готова.

— Н-ну…ладно, я н-не совсем уверен, но, к-кажется, что это там, — он махнул рукой в сторону, где-то за беседкой.

— Хорошо, пойдемте только быстрее, — девушка привычно, наверное, в сотый раз за день, подхватила сумки. — Извините за вопрос, это я вас напугала или вы сами по себе заикаетесь?

— Эт-то я сам. А что, п-противно слушать?

— Да нет, все нормально. Как-то даже мило.

Оператор хмыкнул:

— Я камеру т-только в беседку занесу. И п-помогу с сумками.

— Спасибо, — Ольга улыбнулась недоверчиво, — надеюсь, вы сейчас не пойдете за кем-нибудь?

— А ч-что, у вас в сумках ст-толовое серебро из дома? — парень, вроде как, и не собирался выдавать.

— Да нет же, только мои вещи, — дойдя до беседки, девушка вдруг опять остановилась и замерла, зажмурив глаза, — ой, сейчас, подождите секунду…

Оператор взял сумки из рук Ольги и покачал головой:

— Ст-транная вы какая-то. Если т-тут все на п-проекте такие…

— Со мной все в порядке. Только, кажется, голодный обморок намечается.

— П-приехали, — парень неодобрительно посмотрел на Ольгу, — увлекаетесь голоданием?

— Слава Богу, нет, просто двое суток не могла заставить себя съесть что-нибудь, волновалась очень… — девушка облокотилась о перила и на секунды закрыла лицо руками, потом устало выпрямилась, — а хотите пирожок за компанию? В качестве благодарности.

— А п-пирожок с чем? — оператор не в силах был больше сдерживать смех.

— С капустой. Надеюсь, еще съедобные, на вокзале купила. Все как-то было не до них.

— Т-тогда давайте зайдем в б-беседку, что ли. Заодно и вы п-придете в себя, а то еще убьетесь, к-когда будете п-прыгать со стены.

— Не смешите меня, — собеседница, наконец, улыбнулась.

… В это же время в небольшом домике, пристроенном с тыльной стороны особняка, повисла пауза. Это была рабочая студия проекта, заполненная техникой; на постоянное пребывание здесь людей указывало наличие двух диванчиков и небольшого стола, сервированного бокалами, ложками, тарелками. На входной двери в домик-студию пестрела яркая табличка с черепом и скрещенными костями «Не входить! Опасно!»: повешена она была из соображений секретности происходящего за ее дверью. Сейчас здесь, перед мониторами, скрестив руки, ссутулившись по обыкновения, стоял сам директор проекта Константин Стрэн. Он смотрел на смущенную Веру Александровну, находившуюся тут же:

— Хорошенькое начало для нашего проекта. Еще первый выпуск не сделали, а материал уже с душком.

— Это же хорошо, — вставил свое слово сидящий у пульта молодой человек лет двадцати шести, — чем больше скандалов, тем интереснее.

— Это тебе интересно, а мне нет. Проект должен быть хорошего тона, светским, а не с истериями. Сначала эти проститутки у телецентра… Что скажете, Вера Александровна? Ваши идеи, что будем делать?

— Вариант, конечно, есть. Пока не подключились к интернету, можно вырезать все неудачные моменты и просто сказать, что сделали опечатку в фамилиях. Хотя, если эта Николаева — аферистка или подружка Красильниковой, то я даже не знаю, как реагировать на ее присутствие здесь.