Золушка нового тысячелетия
Шрифт:
– Вот если бы ты со Стасом чувствовала себя пенсионеркой, тогда стоило бы насторожиться, а так - не забивай голову и спокойно предавайся с ним разврату. Тебя за него никто замуж не гонит! "Во всяком случае, пока", - добавила про себя Ева.
– И вообще, чего тебя в такой прекрасный день на самокопание потянуло?
Лина демонстративно кивнула на окно, за которым было холодно, сыро и вообще - мерзко. Но Ева только ухмыльнулась и пошла на кухню, напевая: "У природы нет плохой погоды".
– Не могу я больше! Сколько можно мне ноги депилировать?! Там уже не то что растительности - кожи не осталось!
– Молчи и доверься моим опытным рукам!
– послышалось в ответ, и муки красоты продолжились. Но на фазе попытки выщипать брови, Линка отобрала у сестры пинцет и сбежала в ванную, мотивируя тем, что смерть от утопления намного милосерднее, чем Евины пытки.
– Неблагодарная!
– тоном воспитательницы из Института благородных девиц возмутилась старшая, но отстала.
День незаметно клонился к вечеру, близился час "Хэ". Стас звонил несколько раз, уточняя - а может все-таки приехать за ней, но девушка была непреклонна:
– В половине восьмого в холле!
– твердо оборвала она его речь.
– Сурова ты, мать!
– подмигнула Ева.
– Правильно, нечего его расхолаживать, а то оглянуться не успеешь, как окажешься в парандже, беременная тройней.
– Мамочки... Не надо мне такого счастья! Все, сексом будем заниматься на два презерватива!
– Это, чтобы получился один ребеночек? Простая арифметика: 3-2=1, - пояснила старшая.
– Тогда в акваланге!
– отрезала Линка.
Линка, утомленная наведением марафета, позевывала, сидя в кресле, пока Ева вила гнездо из её локонов. Прическа вообще была больной темой, потому что укладываться кудри не желали, а лакировать до состояния паркета, не хотелось.
– Лучше сразу наголо побрей, чем выдергивать по волосинке!
– зашипела Лина в ответ на особо болезненный рывок расчески.
– А цветочек ты мне предлагаешь на "Момент" посадить или сразу гвоздиком прибить?
– Ева повертела в руках шелковый гибрид лилии и орхидеи белого цвета.
– Зачем он вообще нужен?
– Это такая фишка Весеннего бала. На новогоднем сборище обязательно прикалывать к платью или прическе снежинку, - пояснила Линка.
– Типа, символ непорочности? Ну-ну... Не вертись, сейчас лаком слегка сбрызну, чтобы хоть пару часов продержалась и будем платье одевать, а то через полчаса папа приедет.
– Только не очень сильно, а то я их потом не раздеру, - попросила младшая, закрывая глаза и задержав дыхание.
С
– Значит так, будешь юбку при ходьбе немного приподнимать, а то ведь действительно навернешься ещё, - ворчала Ева, добавляя последние штрихи в виде янтарной подвески на шею и капельки духов на запястья.
– Хоть туфли разносить ума хватило?
– Обижаешь! Три дня по дому в них ходила. Правда, пару раз чуть шею себе не свернула, - призналась Линка, кивая на изящные лодочки на восьмисантиметровом каблуке.
– Не привыкла я к такой обуви...
– Начинай. Сколько можно скакать в балетках или кроссовках?! Ты же взрослый человек! А ведешь себя, как дитя малое. Что в тебе Матвеев нашел?..
– И ты туда же!
– А что, есть ещё сомневающиеся?
– уточнила Ева.
– Ага, одногруппница одна все тоже этому факту удивляется...
– Это черная зависть!
– категорично заявила она и, услышав бибиканье машины во дворе, высунулась в окно почти по пояс.
– Давай, золушка, на выход - за тобой карета приехала.
– Красавица!
– вынес вердикт папа, осмотрев дочь со всех сторон.
– А платья с вырезом поменьше не было?
– он кивнул на Линкино декольте.
– Все претензии к ней, - младшая сразу перевела стрелки на Еву.
– Наряд она выбирала.
– Нормально!
– возмутилась та.
– Я тут целый день красоту ей навожу, а потом ещё какие-то недовольства.
– Что ты! Все супер!
– пошла на попятный Лина.
– Спасибо!
– она порывисто обняла сестру.
– Давайте выдвигаться на позиции, а то опоздаем.
На выходе из подъезда вышла заминка - там раскинулась лужа, по глубине и размеру больше напоминающая небольшое озеро. В другой раз Линка бы с успехом преодолела её по кованому заборчику, отгораживающему клумбу, но на шпильках и в вечернем платье на такой подвиг не решилась.
– И что мне делать?
– вслух задалась она вопросом.
– Сейчас все будет, - заверил отец, осторожно, стараясь не помять наряд, поднимая её на руки.
– Эх, сразу детство вспомнилось, как ты нас на шее возил, изображая лошадку...
– ударилась в воспоминания Лина.
– Теперь на сидение на моей шее эксклюзивное право у вашей мамы. Уже скоро тридцать лет, как она там устроилась, - хмыкнул папа, скача через грязь игривым козликом.
– Прошу!
– он распахнул перед младшей дочерью дверь пассажирского сиденья.
– Ты с нами?
– это уже остановившейся рядом Еве.