Золушка поневоле или туфельки моей ба

Трифоненко Вероника Андреевна

Легко разгадав мою проблему, Гарр закрыл штору, потом повернулся и разъяснил, громко так разъяснил, четко:

– Ты постоянно разыгрываешь из себя ребенка. Ты королева, здесь - ты королева! Так почему ты ведешь себя так словно тебе шесть лет!?

Он был прав, разумеется, он был прав (блин, от Гарра заразилась 'повторюжнеством'), но он не понимал всего. Да и то, что он был прав, не мешало мне разозлиться, скорее наоборот. Я вспыхнула, вскочила, двинулась на него и стала громко возмущаться:

– Во-первых, милый мой я и есть ребенок! Во-вторых, твоя чудесная (это слово буквально выплюнула) бывшая едва меня не укокошила не более получаса назад.

Сказав это,

выплеснув наболевшее, почувствовала себя опустошенной и отвернулась от короля Чудостраны. Просто так не хотелось всматриваться в чужое лицо, видеть злость на любимой физиономии.

– Лора, - он тихо подошел ко мне, медленно развернул к себе и начал разглядывать, видимо, ища повреждения . Ран не было, но не смотря на крики, злость, и гнев, мне так нравилось, чувствовать его заботу, его теплые руки на своем теле, что я даже не стала произносить этого вслух, дождалась, когда он меня отпустит и протянула Норино послание, затем стала все разъяснять.

Гарр, слушал, не перебивал, затем обнял, но извиняться не стал. Интересно он хоть перед кем-нибудь хоть когда-то извинялся!? Впрочем, будто я другая, тоже же не извинилась. Но так странно, даже без слов 'прости' и прочего, не ощущала дискомфорта, находясь рядом с ним. Да он не извинился, но он явно обо мне заботился, да и когда говорил все это, возможно, даже думал именно обо мне...

Какой сложный этот взрослый мир, так не хочется в него приходить из уютного девства. Я просто не хочу взрослеть. Но разве кто-то хочет или хотел!? У Гарра, например, выбора не было вовсе. Уверена, король Трямляндии повзрослел обидно рано, все же с такой биографией и родней это не мудрено. А я!? Покушайся, не покушайся, как была ребенком, так им и помру. В смысле, правда, помру, если мы с Гарретом Нору не поймаем, это сегодня она решила ждать нашего ребенка, через неделю ей надоест, а мне что тогда делать!?

Мои дурацкие мысли, прервал Гарр, в смысле, не совсем он, короче оказалось, что Олаф стал тайным советником моего возлюбленного и тот его вызвал и не только его. С архивариусом пришла и Марьянка. А я подумала, что не одна я догадалась, что не тянет феечка на дурру, совсем не тянет.

Тут уж мне пришлось удивиться еще больше, когда Олаф рассказал, что рыночная предсказательница, была под покровительством дяди Норы. Я было уже обрадовалась, что нитка ведет к нашей маньячке, но дело оказалось в другом. Когда в шатре я удивилась тому, что кости настоящие, фея удивилась наличию настоящих костей в шатре лжепредсказательницы, этим поделилась с Лафиком, а тот недолго думая помчался гадалку искать и очень обрадовался, узнав, что стража вместо того, чтобы выпроводить аферистку из города, посадила ее за кражу. А вот уже в тюрьме ведьма пыталась на стражу надавить, намекая на покровительство ей некой фигуры. На допросе имя фигуры всплыло очень быстро, но важным для архивариуса было не оно. А кости. Я все не врубалась, какое значение имеют они, когда мне рассказали, что, во-первых, тело служанки было не первым похищенным трупом, а во-вторых, кто-то начал торговать амулетами и украшениями из костей. А значит, нахождение продавца приравнивается к нахождению преступника.

Как у них все просто, и какие они все, блин, наблюдательные думала я, разглядывая друзей, и вроде и люблю я их, но сейчас хочу прибить. И не только из-за зависти, что они умнее, но еще и потому, что они ничем не делятся со мной, а все зачем-то говорят именно Гарррету. Будто тот, и правда, намного адекватнее, чем я. Надутая слушала рассказ Олафа, стоя у окна. Мне даже солнце не могло помешать показать, что у меня есть занятие намного интереснее, чем болтать

со всеми этими умниками.

За всей своей внезапной обидой я даже не заметила, как друзья ушли. Когда Гарр, обнял и усадил к себе на колени, даже немного удивилась, почему не показал письмо, вроде же за этим позвал. Или он...!? Он, что хотел, чтобы я была в курсе. В курсе, того что происходит. Хотя сам же назвал меня ребенком. Мужчины - вы неподражаемы! И кстати, разве детей принято так гладить!?

– М-м, Гаррет, ты точно считаешь меня ребенком!? Если да, то ты официально признаешься мной извращенцем, - я говорила строгим голосом, но лицо мое улыбалось, я вроде и злилась и не злилась на него. Да и если я правильно поняла, он же доверяет мне, как можно на него такого злиться!?

Гарррет засмеялся, уткнувшись носом в мое плечо, а мне в нос попали мои волосы, и я чихнула, он засмеялся сильнее, прижал к себе крепче, а отсмеявшись, шепнул надутой мне несколько ласковых слов на ушко, будя во мне легкую дрожь (видимо, довел до нервной болезни):

– Можешь не меняться. Я люблю тебя и злой и дующейся и даже строящей из себя ребенка.

Приятно. Обидно, конечно, что в перечни нет моего описания как умницы и красавицы, что, кстати, наводит на мысль, а не оскорбление ли все это было, но все равно приятно. Гарр меня любит, даже скорее вопреки всем моим 'чудным' качествам, чем благодаря, в самом деле, ведь не извращенец же он!? Смеюсь про себя. Но, но, но...

– Почему!?
– я что вслух!? Каюсь, ступила. Ничего нового, ничего необычного, как всегда, веду себя как идиотина. Гарру не привыкать, и чего он молчит, он, что думает, что соврать или боится, что побью за правду!? Я приготовилась надуться, а Гарр ответил:

– Сам не знаю. Просто люблю. Знаешь, так страшно, было, когда я понял, что вместо тебя мог найти твое тело. Или когда ты исчезла, ничего не объяснив, мне так хотелось попасть в тот твой мир, но я же антимаг, впервые, возненавидел свои способности, если бы не они, в тот же день вытряхнул бы из тебя всю дурь...- вот, в обще, не романтично, и я рада, что он не антимаг, ладно, помимо угрозы мне, все остальное заставило сердце биться быстрее и радостнее, да и, в обще, хочу видеть его лицо, поцеловать эту сволочь, в конце концов, я же тоже его люблю.

Так что далее сказанное Гарром, вернее то, что он пытался сказать далее, но не успел, я прослушала, выскользнула из чужих объятий, повернулась и прижалась к таким красивым губам. Мне ответили тут же, как и вчера жарко, но не тягуче медленно, а страстно и яростно. Видимо, подсознательно Гаррет, все еще не успокоился, как и я.

Когда мы закончили целоваться, растревоженные губы снова заныли, а на моих щеках, должно быть, поселился румянец, я смотрела на его лицо и не могла насытиться его горящими глазами и растрепанными моими руками прядями. Ну и извращенка же я, фея, влюбленная в человека и сама тянущуюся за поцелуями, чтобы обо мне сейчас ба подумала!?

Ох, зачем вспомнила, всю радость ее гневающаяся моська сбила, слезла с чужих ног и немного нервозно начала поправлять платье на случай, если ба внезапно ворвется в комнату. Да это невозможно, да мой страх иррационален, но блин, на самом деле, для бабушки нет ничего не возможного, а значит, я рациональна как никогда!

Наблюдая, за мной Гарр веселился, сидел, запустив пальцы в свои красивые волосы, устраивая на своей голове еще больший беспорядок, и открыто улыбался. Хотелось подойти ударить или поцеловать, но вдруг ба... э, да ладно, как-нибудь оправдаюсь, я уже хотела снова начать приставать к королю, но тот встал и все так же улыбаясь, протянул мне руку: