Золушки нашего Двора
Шрифт:
– Сейчас, ваше величество, сейчас!..
Доведя королеву до скамьи под окном, женщина поспешила в угол комнаты, где стоял на столе графин с водой. Намочила собственный платок, вернулась, чтобы промокнуть нежное лицо в испарине. Рейвин слабо шевельнулась, вскинулась, пытаясь сесть прямо. С благодарностью посмотрела на помощницу.
– Я рядом, моя госпожа, – сказала та дрогнувшим голосом. – Я рядом…
– Фирона… – тихо произнесла ее величество, – Фирона, дорогая, ты знаешь, что выбор приносит боль, но вдвойне больнее, когда выбора тебя
Та отвела глаза, поскольку знала не понаслышке.
Королева внимательно посмотрела на нее. У компаньонки княжеской дочери не было ни приданого, ни красоты, ни острого ума. Умение беззаветно любить нынче ничего не значило. Для всех, кроме Рейвин Моринг.
Его величество поперхнулся. Прокашлялся.
– Не важно, как ЕЕ звали, братец!
– Не важно? – осмелился не поверить шут.
– Не могу произносить это имя, – покаялся король, – пусть пребывает в покое, будто ОНА уже умерла!
– Пусть… – покладисто согласился Дрюня и подлил в его стопку ароматной ласуровки.
– После того разговора с отцом мы с НЕЙ стали встречаться реже, хотя стремились друг к другу по-прежнему. Но у меня совершенно не было времени из-за приготовлений к свадьбе, смерти отца и коронации. Вскоре и ОНА стала избегать меня. Когда я приезжал к избушке в лесу, не находил ЕЕ там. ОНА изменяла облик, ускользала, как тень… Уже потом я сообразил, что к чему: ОНА скрывала от меня, что брюхата. О ребенке я узнал лишь спустя год после его рождения. К тому времени Аркей уже носил на себе ЕЕ проклятие, как Аркаешев медальон! Узнав о нем, я послал к НЕЙ наемного убийцу…
Редьярд замолчал и вылил в себя ласуровку. Дрюня видел, каких трудов стоит его величеству удержать собственные руки от дрожи. В его сердце боролись жалость к другу, интерес к истории и желание напиться так, чтобы перестать вовсе воспринимать подобные откровения. Впрочем, он, Дрюня, напросился сам!
– ОНА давно покинула тот лес, пыталась скрыться за границей, – помолчав, продолжил король. – Однако деньги и связи делают все. Убийца, вышедший на ЕЕ след, оказался с мозгами и, прежде чем выполнить заказ, сообщил мне о ребенке.
– Он убил ЕЕ? – с ужасом спросил шут. Схватив бутыль, отхлебнул прямо из горлышка.
Редьярд встал, подошел к камину. Протянул руки к огню – то ли согреть пытался, то ли спалить.
– Он передал ЕЙ мои слова: или она добровольно отдает сына и остается в живых, или умирает, но я все равно забираю сына. Яго она отдала. С запиской…
Его величество замолчал.
– Ну?… – с мукой в голосе потребовал Дрюня.
– «Ты лишаешь ребенка матери, а я в день твоей свадьбы лишила тебя внуков, – медленно, по памяти процитировал Редьярд, – даже подлость мы делим пополам… Рэд!»
Шут потянулся было к бутылке, но передумал. Ему отчаянно хотелось плакать. В комнате повисла тишина, липкая, белая, как паутина. Даже огонь в камине не трещал, съежился, отпрянув от королевских ладоней.
– Подожди, – словно выплывая
Король обернулся. Его лицо было бесстрастно – искусная маска умелого политика, и только.
– Это ничего не означает, шут! Яго – мой второй сын, старший – Арк.
– Да как же это может быть? – Дрюня все-таки схватился за бутылку и глотнул для храбрости. – Ведь ОНА прокляла Арка, когда Яго уже был год!
– Нет, – покачал головой Редьярд, – это произошло гораздо раньше, как ОНА и писала, – в день моей свадьбы… Рейвин понесла от меня в ту же ночь.
– Но как? КАК? – пораженно прошептал собеседник.
Его величество тяжело вздохнул. Подойдя к столу, отобрал у Дрюни сосуд, разлил ласуровку по стопкам. Выпил, не чокаясь. Сел.
– Я могу только догадываться, брат… О том, что я заберу Ягорая, она знала загодя. Не спрашивай – как? Ведьма она, в конце концов, или нет? Яго должен был родиться раньше Арка, но первая беременность у Рейвин проходила очень тяжело. Мы даже думали, она ее не переживет! Аркей появился на свет на два месяца раньше положенного срока. Выкрутасы судьбы, братец… Я мог бы пристроить Ягорая в любую семью, выделить содержание с тем, чтобы он рос без забот и не прыгал выше собственной головы. Но я мечтал когда-нибудь увидеть его рядом с собой, здесь, во дворце. Ведь он – носитель крови Ласурингов!
Дрюня знал короля как облупленного. Король врал. Врал нагло и беззастенчиво.
– Братец, – осторожно сказал шут, – из носителей твоей крови, полагаю, можно собрать целую дивизию. Неужели ты всех их пристроил, как пристроил Яго?
Редьярд посмотрел на него абсолютно трезвым взглядом и поинтересовался:
– Ты совсем дурак? Я о большинстве своих потомков даже не предполагаю… Думаешь, Колька в его нежном возрасте записывает координаты каждой норки, в которую запускает своего терьера?
– Эк ты его припечатал! – не удержавшись, хихикнул Дрюня. – Там не терьер, там цельный Стрёма… вроде бы!
– Не позорь псину! – пригрозил король. Щелчком пульнул свою стопку в стену. Стекло разбилось с жалобным звоном. Его величество посмотрел на осколки и тихо сказал: – Яго – сын женщины, которую я любил больше прочих, брат! Вот и весь ответ!
Внимательно взглянув на Редьярда, Дрюня вдруг заметил засеребрившиеся в его бороде седые волоски.
Для слова «люблю» не существовало прошедшего времени.
Бесконечные, темные, проклятые коридоры Вишенрогского замка… Они казались Рейвин кишками гигантского кракена, поглотившего ее. Она металась в них, ежеминутно теряя ориентиры, впивалась ногтями в собственное горло, чтобы не завыть полярной волчицей, потерявшей стаю. Отец, за что вы так наказали меня? Отчего даровали жизнь с нелюбимым, почитая ее за счастье? Отец!..
Безмолвного крика никто не слышал. Северянки не плакали не только из-за любви – из-за предательства тоже!