Зомби чёрной бездны
Шрифт:
И я принялась стучать в массивную деревянную дверь.
— Пожалуйста, будь дома, — думала я. — Мама, пожалуйста, будь дома. Мы должны спасти Питера. Мы должны его спасти, пока его окончательно не забудут!
Я стучала и стучала. Барабанила изо всех сил, пока не отшибла все кулаки.
Наконец дверь открылась. Мама высунула голову. Прищурилась и подозрительно посмотрела на меня.
— Кого тебе? — спросила она.
— Это же я! Я! — крикнула я изо всех сил. Мама покачала головой.
— Ты, девочка,
Глава XXIII
ВСПОМНИ МЕНЯ!!!
— Это я! Это же. я! — с визгом вырывались из меня слова. — Я твоя дочь! — Я схватилась за ручку и дернула на себя дверь. Мама ахнула. Ее лицо напряглось от страха.
— Дочь?! Я ничего не понимаю. Какая дочь?..
— Пусти меня в дом! — закричала я. — Ты не можешь меня забыть! Ты не можешь! И ты не можешь забыть Питера! Нет!
Я наклонилась и с силой толкнула ее плечом, чтобы убрать с дороги.
Она вскрикнула и сделала шаг назад, в холл.
Я ворвалась в дом. Дверь захлопнулась за моей спиной.
— Убирайся! — закричала мама. — Что тебе тут надо? Убирайся из моего дома!
— Нет, ты пойдешь со мной! — воскликнула я из последних сил, схватила ее за талию и грубо потащила к двери подвала.
— Отпусти меня! — стенала мама и извивалась, пытаясь вырваться. Вдруг она схватила меня за руки и попыталась их разжать. — Кто ты такая? Что ты хочешь?
Мое сердце, казалось, готово было выпрыгнуть из груди.
— Ты пойдешь со мной в подвал, — процедила я сквозь сжатые зубы и снова толкнула ее. — Я докажу тебе, что…
— Тебе нужны деньги? — спросила она. — Да? Ты хочешь получить деньги? Ладно. Много у меня нет. Но я отдам тебе все, что найду в доме. Только… не делай мне больно. Пожалуйста — не делай мне больно.
У нее был такой испуганный вид, что у меня опустились руки.
— Мама!
Она попятилась от меня. С дико вытаращенными глазами.
— Деньги? — шептала она. — Этого ты хочешь? Если я дам тебе денег, ты уйдешь?
— Не нужны мне деньги! — закричала я. — Я хочу, чтобы ты меня вспомнила! И Питера тоже!
— Ладно, ладно. — Она дрожала от страха. — Я вспомнила тебя. Да. Вспомнила. Ты довольна?
Она боится меня, своей родной дочери, поняла я.
Слезы навернулись на мои глаза. Но я знала, что мне нельзя терять времени.
Я видела, что она все равно мне не поверит. И не узнает меня. Она слишком напугана, чтобы меня слушать, чтобы я могла ей хоть что-то доказать.
Что я могла сделать? Что?
Я повернулась и пошла прочь от нее. И прошла через холл к двери подвала.
— Питер — я иду! — крикнула я вниз. Потом пригнулась и побежала, перескакивая сразу через две ступеньки.
— Питер, я не
Над головой раздавались шаги. Мать куда-то бежала. А затем я поняла, что она говорит по телефону дрожащим, пронзительным от испуга голосом. Моя родная мать в отчаянии вызывает полицию.
— Да. Какая-то странная девочка. Она ворвалась в дом. Ведет себя как сумасшедшая. Я… я думаю, что она опасная. Да. Пришлите кого-нибудь. Немедленно.
Глава XXIV
«ТЕБЯ ТОЖЕ ЗАБЫЛИ»
Я не странная девочка, — произнесла я вслух. Мне захотелось побежать наверх и поспорить с ней. Умолять ее мне поверить. Молить ее вспомнить меня, свою дочь.
Но тут до меня донесся треск. Из дальней части подвала.
Я повернула от лестницы и стала пробираться к маленькой комнатке, что находилась за печью. На этот раз я могла хоть что-то видеть вокруг себя, потому что лучи солнца хоть немного, но пробивались сквозь грязные подвальные окошки, отбрасывая на пыльный цементный пол длинные оранжевые полосы.
— Я иду, Питер! — кричала я, и мой голос гулко отдавался от каменных стен. — Я здесь.
Возле дверей задней комнатки я остановилась.
Люк открывался сам собой. Очень медленно. Слышался скрежет камней о камни.
Под ним не было ничего, кроме черноты. Черная дыра, которая уходила вниз, в бесконечность времени и пространства.
Медленно, очень медленно поднималась крышка люка. А когда он открылся, чернота начала выползать из него, словно осенний туман, и, клубясь, растекаться по цементному полу, гася оранжевые полосы солнечных лучей, гася любой свет.
А потом из этой черноты появилась тонкая серебристая фигурка.
Она приобретала очертания прямо на моих глазах, влажно мерцая на фоне открытого люка.
Я вскрикнула, когда узнала в ней своего брата. Он неподвижно стоял, заключенный под толстым слоем слизи. Его волосы, лицо и все тело были туго обернуты в эту влажную и прозрачную оболочку.
Он неуклюже зашагал ко мне на негнущихся ногах, а потом поднял одну руку и протянул ее ко мне. Под толстым слоем желатина я различила его очки, а за ними его глаза, глядевшие на меня абсолютно бесстрастно.
— Питер!.. — выдавила я из себя.
Он стал почти бесцветным. Почти серым. И совсем прозрачным.
Он махнул мне рукой. Его рот слегка приоткрылся, потом закрылся, и на слое слизи, туго обтянувшей его лицо, образовался пузырек.
И тогда я услышала единственное слово:
— Даниэлла!
Я шагнула к нему. Но мои колени дрожали так сильно, что я едва не упала.
— Даниэлла… — повторил брат, и мое имя словно вздувалось пузырями перед его ртом. — Пойдем, Даниэлла. — Он протянул ко мне свою серую руку.