Зомби по сердцу

Коротко Ольга

После перерыва игра в вышибалу дается труднее. Хуже всего перерабатывать свет, жизнь и огонь. Эти стихии делают из меня зомби, накаченную гормонами. Сдерживаться не выходит, поэтому встаю и стягиваю с себя форму академии.

– Сегодня мой первый день с вами, после возвращения. Хотелось бы узнать всех поближе, поэтому, – грациозно сажусь у ног ближайшего студента и трусь щекой об его бедро, – начну с того, что покажу всю глубину своего раскаяния. Мое темное я надеялось быстренько устроить оргию, но мне в очередной раз не повезло.

– К ректору! – прозвучало отовсюду, да так громко, что уши заложило.

Делать нечего, поплелась в кабинет к главному.

– Совращать студентов

недопустимо. Есть кошек недопустимо. Ты все это знаешь, но делаешь недостаточно усилий чтобы сопротивляться.

Понятно, все его речи про понимание моей ситуации – пустой треп. Ректор академии стихий, Герш Халид, сидел развалившись в своем кресле и вальяжно отхлебывал алкоголь из своего бокала. То ли виски, то ли коньяк. В сортах легальных ядов не разбираюсь.

Села в кресло, напротив, придала своему образу томный вид. Губки надула, грудь выпятила, ноги сложила так, как в телевизоре на моей родине показывают. Пару часов угробила, чтобы получилось впервые, а потом еще пару лет, чтобы переросло в привычку. Думала так сидят леди и мне это поможет впечатлить окружающих. Оказалось, что если так сидит тридцатилетняя почти тетенька, в чистой, но явно не модной одежде, эффекта никакого.

И вдруг меня опять щелкнуло. Ну что я творю? Это тут мне условные двадцать пять, а дома я была хоть и среднячком, но тихой и скромной девушкой. При виде мужчин опускала глаза в пол, со всеми говорила ласково, жила честно. Порой это раздражало даже ту меня, например когда всю зиму ходила по дому в пуховике, так как нечем было платить за смену батарей, но я всегда считала себя хорошим человеком. А теперь что?

– Простите, на меня опять что-то нашло, – шаркаю ножкой и пытаюсь повторить взгляд рыжего кота из Шрека.

– Да понял я уже, опять со стихиями переборщили. – устало произносит ректор, глядя в бокал.

– Так я пойду? – предлагаю очевидное я.

– Идите, студентка Ацуки, идите. Только лучше сразу в гостевой дом старушки Элизабет. Там у вас нечисть экспериментальная, своя комната, присмотр и индейка на ужин. С удовольствием бы поменялся с вами местами.

Мою хозяйку зовут Элизабет? Как неудобно узнавать такое от чужих, совсем не обращаю внимание на окружающий мир. Хотя простительно, столько всего происходит внутри, что сложно смотреть на остальных так, как они того заслуживают. Надо бы назвать домоправительницу по имени, вдруг это важно. Обычно мы никак не обращаемся друг к другу. А начинаем разговор, словно и не расставались. Бесконечная коммуникация. Я бы выделила такое в подвид отношений. Про нечисть он мог узнать от самой Клары, она вроде как сбежала, но не прячется. Разве что чересчур молчалива, видимо создатель решил, что быть ей интровертом.

В гостевом доме аншлаг. Дети с синим окрасом поют странную песню, им аккомпанирует на барабанах мой жених. В своем мире я такое только на дискавери могла увидеть. Как будто шаманские песнопения, чтобы вызвать дождь в неурожайный год. Быстро выложила хозяйке приключения дня и спросила про тайный смысл песни. Я попала в точку! Ну или почти. Песни таких могущественных существ способны исполнять желания. Дети, конечно. Но когда смурфики вырастут, то станут полноценными джинами.

“Своего” ребенка я отметила особо – налила какао, отрезала пирог и принесла прямо к нему. Потом сделала лебедя оригами из салфетки. Простой фокус, в детстве лежала в больнице и было поверье, будто тысяча птиц избавят от необходимости там находится. Вот мы всей палатой и мастерили. Руки помнят.

Хотя я и не думала, что сделав такую мелочь, обреку себя на повторный квест. Все дети захотели себе цветных птичек, поэтому еще пару часов не утихал гомон и визг. Дорон был рядом, подавал

бумагу, подвешивал готовых птиц магией, катал уставших детей на плечах и помогал домоправительнице в обновлении напитков и угощений. Местами он походил на отца семейства, а я, раз взяла шефство над детворой, на изобретательную матушку.

Все хорошее рано или поздно заканчивается. Дорон сел рядом и начал неприятный разговор:

– Снадобье помогает. Ты почти на 100% живой человек. А раз так, давай поженимся и будешь жить в поместье.

– Ты больной? – с надеждой на шутку спрашиваю я, – мы за все время разговаривали от силы десять минут. Да мне Клара ближе, хотя я впервые вижу настолько молчаливое существо.

– Но мы ведь суженные, нас тянет друг к другу, – с горячностью отвечает этот прохиндей.

– Меня, в основном, тянет на мозги, если ты не заметил. Сейчас вообще не время принимать какие-то важные решения. – пытаюсь объяснить ему, чтобы больше не лез, – в моем мире я звезд с неба не хватала, но у меня была работа, которую я знала и понимала. Здесь же я не умнее табуретки. У меня нет никаких навыков для взрослой жизни. Живу на всем готовеньком у Элизабет, которая мне еще и наставления дает. Так что получается? Денег у меня нет, в ближайшее будущее не будет, навыков к взрослой, а уж тем паче семейной жизни никаких. Да, знаю, бывает, что женятся на красивых девушках или с легким характером. И тут промашка. Если тебя возбуждает почти мертвая девушка, то у меня для тебя плохие новости. А с характером и вовсе беда, я скорее зверек на инстинктах, чем существо, которое может гордо именовать себя человеком.

– Ты преувеличиваешь, ты моя пара. Я не смогу быть с другой, желаю только тебя, – кажется моя отповедь прошла мимо, ибо это недоразумение тянет ко мне свои губы.

– А я желаю мозги. Если будешь настаивать, то возьму твои. Все, не для тебя мама ягодку растила.

Семь.

Я сидела, поджав ноги, на подоконнике в кабинете ректора Герша Халида, в то время как этот красивый мужчина громко отчитывал студентов, которых я помню с занятий. Те, которые кидались в нас чистой силой, заставляя мой голод просыпаться. Их оправдания не слишком-то радовали. С одной стороны, все было настолько гладко, что не подкопаешься – они еще учатся, да и нет у них инструкции по количеству шаров одной стихии, а с другой… Чувствую что ни он, ни я, не любили таких совпадений.

– Ну, что будем делать, Марина? – Герш задумчиво постучал пальцем по подоконнику, подойдя непозволительно близко. – Ведь ерунда же какая-то…Все говорят, что произошедшее с тобой случайность. Медики уговаривают наказать студентов, ведь те не подумали, что большое количество чистой стихии смерти превратит тебя в неуправляемое умертвие. А студенты божатся зачетками, что не ведали что творили.

– Гм…Теперь я Ацуко, а не Марина. Мне при переходе разрешили выбрать имя. – я посмотрела на ректора с плохо скрываемой злостью. – Может, вам только кажется и это действительно случайность. Давайте просто восстановим меня на учебу и я буду гордо носить с собой табличку “Смертью в меня не кидать!”

– Будь серьезней, – не отходя попросил он.

– Ну да, ерунда какая-то, – мне определенно не нравилось то, что сейчас происходило. Некомфортно от того, что ректор так близко и говорит со мной так, будто озабочен моей историей.

Герш поднял на меня глаза и рассеянно посмотрел куда-то мимо:

– Ацуко. В государстве Тирей ты единственная живая зомби, да еще из другого мира. Возможно ты интересна кому-то в качестве эксперимента и тебя специально выводят из строя, чтобы поместить в общие лаборатории. Оттуда постоянно кого-то крадут.