Зомби в СССР. Контрольный выстрел в голову (сборник)
Шрифт:
– Но ведь трое погибнут!
Отец не дал мне выстрелить. Он стукнул по автомату, очередь ушла наверх, в потолок.
Игорь вздрогнул, втянул голову в плечи, но не дернулся с места. Не рванулся к оружию, не побежал.
Так и остался стоять.
Отец вырвал у меня автомат, оттолкнул меня к стене, забросил оружие себе на плечо и повернулся к Игорю:
– Вот что. Сделанного не вернуть, хлор обратно не затолкаешь. И не нам тебя судить. Когда все закончится, будем разбираться. Если доживем. Короче, бери
Игорь покосился на дверь, за которой по-прежнему шумели упыри.
– Не через эту дверь, – отрезал отец. – Где газ из цеха выходит, там и выбирайся.
Игорь поджал губы, но подчинился. Поднял с пола автомат. Закинул на плечо, нагнулся к рюкзаку. Достал два противогаза, положил рядом:
– На всякий случай.
Отец коротко кивнул.
Игорь открыл рот, хотел что-то сказать, но встретился глазами со мной и осекся. Махнул рукой безнадежно и пошел прочь.
Скоро мы потеряли его из виду.
Меня трясло. Отец опустился рядом, обхватил меня за плечи. Долго молчал, потом убрал руку и сказал просто:
– Что ж, сын, будем жить.
Шум за стеной постепенно утихал.
ЗАБЫТЫЕ ЧЕРТОМ
Александр Подольский
Валенки семенили по хрустальной поверхности льда, в которой отражались детские лица. Привычный мороз за тридцать не давал скучать двоим друзьям. Самодельные клюшки гулко отстукивали деревянную дробь, а голоса эхом уносились в вечный туман.
– Ты не Третьяк! – вопил Леха. – Третьяк – вратарь!
– Ну и что! – не соглашался Мишка. – Он самый хороший игрок! Как и я!
Из мехового кокона показалась улыбка. Чуть съехавшая набок ушанка Лехи походила на растрепанную голову какого-то диковинного зверя.
– Да ты дырка! – подначивал друга Леха. – Спорим, два из трех забью?
– Ха! – воскликнул Мишка, протирая замерзшие под носом сопли. – Да ты и не добросишь, слабак!
Прочертив две условные линии на льду, Мишка занял место ровно посередке. Теперь одиннадцатилетний мальчишка в почти невесомой куртке на гагачьем пуху превратился в настоящего вратаря.
– Ну, попробуй забить, хвастун!
Сначала ничего не вышло. Леха отошел на более-менее приличное расстояние и ковырнул шайбу в сторону «ворот». Каучуковый диск, который, судя по виду, не раз жевала собака, едва ли не приполз в распростертые объятия Мишки.
– Ха-ха! – радовался тот. – И кто из нас еще неумеха?
– Это тренировка! – отозвался Леха. Он был годом старше и раза в полтора здоровее, так что на нехватку силушки жаловаться ему было не с руки.
Для второго броска он собрался. Теперь на кону стояла его репутация. Он знал: в случае проигрыша Мишка растреплет всему поселку, что руки у Лехи только для того, чтобы таскать рукавицы.
В этот раз удар
– Штанга! – довольным голосом заверещал Мишка, хотя прекрасно видел, что гол был.
– Что ты брешешь? – возмущался Леха. – Там до штанги еще километр!
– А вот и нет! – стоял на своем Мишка. – Ты просто мазила!
Леха промолчал, и на секунду Мишке подумалось, что друг обиделся. Это было бы очень странно, ведь подобные сцены повторялись изо дня в день, и мальчишки просто дурачились. Неуловимо менялась разве что их площадка – размашистая наледь, которую с начала зимы грунтовые воды подняли уже на добрый пяток метров.
Но Леха молчал потому, что уставился куда-то в сторону лесистых островков в снежных угодьях. Мишка обернулся и уловил движение вдалеке. Там, где к зарождающейся цивилизации со всех сторон подкрадывалась тайга, шагала вереница черных человечков. Привычным маршрутом далекие тени направлялись на планируемый участок магистрали от Усть-Кута до Тайшета. Остальным бамовцам там показываться запрещалось, и жители небольшого поселка тянули рельсы в другую сторону – к Комсомольску-на-Амуре. Стройки века хватало на всех.
– Они теперь еще и ночью работают? – спросил Мишка, тотчас позабыв о хоккейных баталиях.
– Похоже. Им, наверное, тыщи две платят. Вот бы моему папке столько платили.
– Страшные они какие-то, – пробурчал Мишка. – Живут в лесу, дед Семен говорит, у них там лагерь свой. Интересно, а как в темнотище строить? Ночью же за сорок подморозит!
– Ну, – промычал Леха, – они ж военные, армия. Им это раз плюнуть.
– Мы когда дорогу построим, я тоже в армию пойду. И буду получать много денег. Больше тыщи в месяц!
– А я еще больше тебя! – улыбнулся Леха и закинул клюшку на плечо. – Ладно, темнеет. Ничья?
– Ничья, – без раздумий согласился Мишка, вытаскивая из снега шайбу.
Мальчишки отряхнулись от повисших на одежде ледяных игрушек, которыми можно было наряжать новогоднюю елку, и направились к дому. Впереди бежал пар изо рта, разгоняя морозную дымку. Туман, который не давал любоваться солнцем вот уже второй месяц, с сумраком справиться не мог, и спускающаяся с неба тьма наступала друзьям на пятки.
– И все равно я – Третьяк, – как бы между делом произнес Мишка.
– И все равно ты – дырка, – отозвался Леха.
До родных домишек они добрались уже бегом, бомбардируя друг друга снежками. Поселок встретил их звуками топоров, которыми рубили замерзшую с утра воду. На БАМе наступала пора ужина.
Вездеход затих где-то в таежной глуши, обратившись бесполезной грудой железа. Запас солярки не предусматривал столь долгого путешествия, и теперь перед заплутавшими в темноте пассажирами открывались нерадостные перспективы.