Зомби
Шрифт:
Кукла понимающе улыбается, но я искушать судьбу не стал, припустил подальше от греха. Чур меня, пусть у Котяры его тайны выспрашивает. У него как у торговца иммунитет к ментальному воздействию. Способность более-менее ясно мыслить вернулась уже на подходе к спортзалу. Вспоминаю, что система мне отвалила награду, вызываю интерфейс: «вы получили дополнительную особую ячейку в ваш инвентарь, вместимостью до 100 кг объемом до 1 м кубич.»
А вот это мне по-царски отвесили. Два мешка цемента можно закинуть. Впрочем, с
— Вода осталась горячая? — спрашиваю.
— Скорее теплая, но тебе хватит, — роняет на ходу соратник и выходит из душевой.
Свалил, вот и чудно. Надеюсь, я сюда последним пришел. Вот вы меня спросите, а чего ты Витя до сих пор трешься в этом кобле змеином? Почему не свалил до сих пор? А я отвечу. Сами рассудите, куда мне валить? Кроме основного здания универа, парка и магазина больше ничего не зачищено. А квартал наш в центре города. По периметру проспекты широкополосные, и они стадами зомби забиты. Куда я пойду? В соседнее здание? Не вижу особого смысла. Пустых аудиторий и здесь хватает.
Тогда вы спросите, а почему ты, Витя, не пытаешься собрать собственную группу, неужели нет здесь нормальных людей? Вот хоть бы вспомни того парня с пистолетом и чеченской бородой. Почему ты не пытаешься его найти? Друг — чечен, спина прикрыта… может и так. Но кавказцы корешатся землячеством. Для них я такое же «никто» как и для всех остальных.
А я не хочу никому ничего доказывать. Я пока и сам справляюсь. Наверно, здесь есть люди нормальные, только на лбу у них это не написано. Только в реальном деле человек себя покажет, каков он. Так что, подкачаюсь до десятки в более-менее изученной обстановке, тогда и подумаю куда валить и с кем.
Одежду системную снимаю сразу в инвентарь. Ее даже стирать не надо. Она ж системная, с функцией самоочистки. А в одной кабинке еще кто-то есть, издает звуки странные, толи всхлипывает, толи подвывает. Я хоть и гол как сокол, но шашку из инвентаря достаю. Такие времена теперь, без шашки даже в душ не ходим. Заглядываю в кабинку осторожно. Ну конечно. Стрелка. В угол забилась, сидит, острые коленочки руками обхватила, плачет навзрыд.
— Эй, ты чего? — вопроса поумнее в моей голове не нашлось.
— Витя, — Стрелка меня увидела и похоже обрадовалась, выдохнула судорожно, мокрый нос таким же мокрым запястьем утерла, рыдать перестала, — Никак успокоиться не могу. Как вспомню этого…
— Это нормально, — говорю, — Стресс. Скоро попустит.
— Попускает уже, — Стрелка хоть и сквозь слезы, но улыбнулась, вскочила, подошла ко мне.
— А ты чего в трусах? — удивляется Стрелка.
Вот правда, веселые пошли времена. То, что я с шашкой в руке в душ зашел ее не удивило. Убираю шашку в инвентарь.
— Как тут горячую
— Там в баке, я сейчас, — Стрелка как была нагишом, так и кидается из кабинки и меньше чем через минуту возвращается с полным тазиком, — Придется из ковшика поливать. Я тебе помогу.
Я пытался сопротивляться, но Стрелка мое сопротивление проигнорировала. Поливает меня из ковшика и сама намыливает как лошадку. Ладно, девчонка малость не в себе после пережитого. Пусть хоть так отвлечется.
А мытье голого мужика и впрямь, оказывает на женщину превосходное психотерапевтическое воздействие. Стрелка от старательности даже язычок высунула. И даже начала что-то декламировать из Корнея Чуковского. Я стою, переминаюсь с ноги на ногу, подумываю, что пора бы уже перехватывать инициативу.
Голову она мне вымыла, плечи грудь и спину тоже. Дальше по логике пойдет мытье ниже пояса. Надо от греха брать дело в свои руки. Я ведь тоже не железный. Меня еще после ментальной атаки Куклы потряхивает. А у Стрелки фигурка очень даже соблазнительная, одно слово, гимнасточка.
В общем, упустил я момент, когда еще можно было перехватить инициативу. А в следующий момент было поздно. Пальцы у нее ловкие, на брусьях и турниках тренированные. Так что в следующий момент трусы с меня были сняты, а мой главный калибр приведен в полное боевое положение и полностью намылен.
— Ого, какой он горячий у тебя, — удивляется Стрелка, сжимая в руке предмет обсуждения.
— Тридцать шесть и шесть градусов по Цельсию, — отвечаю хрипло, у меня такой стояк, что голосовые связки оттянуло, — Просто к нему сейчас прилила вся кровь из головного мозга.
— А по ощущению все сорок. Надо остудить немного, — Стрелка хитровато прищуривается и поливает мне на него из ковшика теплой еще водой. Чтобы сдержать блаженный стон сил моих не хватает, а Стрелка еще и опускается на колени.
— Да ну… Стрелка… брать его в рот совершенно не обяза… а-а-а черт… — ну вот как такое терпеть? — Прекрати сейчас же, а то я прям туда… выстрелю щщас.
Стрелка все-таки выпускает его из губ своих жарких, поднимается на ноги, смотрит лукаво, а потом запрыгивает на меня, обхватив руками шею, а ногами бедра. Вот что значит, гимнастика. Мыла меня как лошадку, запрыгнула как на гимнастического коня. Ловко так запрыгнула. Я не заметил, как вошел в ее тугое лоно.
— А теперь трахай меня, Витька, — горячо шепчет мне в ухо, — Трахай так, чтоб я про весь этот ужас забыла…
А мне что оставалось? Витька, он такой. Витька девушку в беде бросить не может… В общем, я постарался. Потом уже я поливал Стрелку из ковшика. Когда она узнала, что у меня есть шампунь, захотела голову вымыть. Домывались в остывшей воде, но ни я, ни тем более Стрелка об этом не пожалели.
— Вить.
— Чего?
— Я еще хочу…
— Эк вы, барышня, неуемны, — попенял я для виду, но на самом деле пока помогал вымыть ей голову, волей-неволей касался ее упругого тела, курок мой успел опять перейти во взведенное положение.