Зона Благодати
Шрифт:
захолустном тупике среди ровной как стол тундре и колонной погнали к восходу. Михалыч шёл
с краю, поглядывая изредка на новый конвой, встретивший их на пункте разгрузки. Больше
тысячи человек растянулись изрядной колонной, а охраны было не больше роты. Правда, рота
эта могла легко завалить батальон, стоило только взглянуть на их ровный шаг по разбитой
дороге, крепкие руки, сжимающие новёхонькие карабины, цепкий взгляд, выхватывающий
малейшие отклонения от
полвойны человека. Что-то не совсем отсюда проступало сквозь загорелую кожу.
Впереди возник какой-то гомон, колонна сбилась и конвоиры забегали кругом, где окриками, где прикладами наводя должный порядок. Этап втянулся на вытоптанную до бетонной
прочности круглую площадку, дальше дороги не было. Зэки удивлённо переглядывались, не
понимая, что привело их сюда, какая подляна их ждёт дальше. Немногочисленные воры
скучковались в центре человеческого круга, Михалыч стоял на самом краю, конвоиры
выстроились лицом к ним, с карабинами наперевес. Рассредоточившись по внешнему краю, метрах в пяти от человеческой массы.
= Сидеть! – рявкнули одновременно охранники. Осужденные быстро попадали кто где стоял.
Ещё в составе конвой любил тренироваться таким образом, кто падал
последним, оставался без пайки.
Но здесь это было совсем непонятно. Михалыч медленно поднял взгляд от земли и с ужасом
увидел что за спинами неподвижно стоявших солдат поднимается тускло-белёсая волна,
несущая на колышущемся гребне клочья грязно– серой пены. Слова застряли в горле, когда
взмывшая до небес цунами захлопнула последний кусочек неба над головой и с визгом и рёвом
во мраке обрушилась вниз. Больше он ничего запомнить не успел, со всех сторон навалилась
слепящая тьма.
– Встать!Встать! – било по ушам непрерывным сигналом, как в детстве сквозь сон пробивался
заводской гудок.
Михалыч, пошатываясь, поднялся, крепко сжимая котомку. Огляделся, как остальные
обалдевшие от нежданного катаклизма зэки. Ничего не изменилось, вокруг всё так же
простиралась унылая тундра, небо всё так же сияло немыслимой голубизной, конвой всё так же
успешно работал, сгоняя ошарашенных людей обратно в колонну.
– Бегом! – прозвучала новая команда и этап сначала медленно, потом всё быстрее рванул
многоголовой гусеницей, перебирая тысячами ног в сторону медленно выраставшего вдали
полустанка.
Их загнали обратно в тюремный состав и не спеша повезли обратно на юг.
Лязгали засовы вагонных дверей, конвойные выгоняли ещё
людей на пристанционный плац. Михалыч, выбравшись из вагона, пристроился с краю
шеренги, стараясь заметить хоть что-либо важное. Ничего, кроме унылой тундры и
огороженного колючкой плаца с длинным пакгаузом самого затрапезного вида, он разглядеть
не сумел.
Ехали они обратно не более получаса, как защёлкавшие под вагоном стыки и стрелочные
переводы возвестили о прибытии на конечную станцию их долгого северо-восточного пути.
Странно, но ранее подобных звуков никто из оживленно обсуждающих случившееся зэков
услышать не сподобился. Можно было, конечно списать на забывчивость и только что
пережитое нервное потрясение, но такой краткосрочной амнезией не могли страдать никто из
шестисот транспортируемых на принудработы людей.
Крепко сжимая мешок с вещами, он ждал. Ждал хоть чего-нибудь, свыкшись уже с резкими
переменами в своей молодой и такой разной судьбе. Сбоку, слева, наметилось какое-то
шевеление, строже вытянулись конвойные, на свободный пятачок перед врезанными в колючий
забор воротами не спеша вышел дородный мужик с обрюзгшим от долгих забот лицом и
полковничьими погонами на новеньком обмундировании.
– Граждане осуждённые! – зычным голосом огласил он забитое людьми пространство – Наша
советская родина и лично товарищ Сталин даёт вам шанс искупить свою вину. Доблестным
трудом на благо социалистического отечества вы сможете загладить всю тяжесть совершенных
преступлений. За успешное выполнение планов вам будет обеспеченно усиленное питание.
После отбытия половины срока наказания вы можете обратиться с просьбой о досрочном
освобождении.
Он неожиданно резко замолчал и сделал резкий, как будто что-то отбрасывающий, жест
левой рукой. Стоявшие у ворот вертухаи со скрипом распахнули сколоченные из доброго
дерева воротины и понукаемый командами конвоя этап вытянулся на утоптанную дорогу,
ведущую к еле видимым на горизонте пологим горам.
Ложка стукнула о дно казённой тарелки. Михалыч оторвался от накативших в очередной раз
ненужных воспоминаний, аккуратно добрал остатки. Прищурившись, взглянул на запад.
Оранжевое солнце неспешно клонилось к закату, значит работать осталось не больше шести
часов. Сдав посуду хмурому подавальщику, он вернулся к своему инструменту. Добротный
немецкий теодолит, полученный по репарациям, не потерял точности за прошедшие локальные
годы, не люфтили ручки настройки, лишь немного истёрлась резина наглазника. Откинув