Зона горизонта
Шрифт:
– А прослушка – это серьезное нарушение закона? – крикнула она ему в спину.
– Статьи 137 и 138 статьи УК РФ, штраф, исправительные работы, срок до пяти лет. Смотря сколько, кому и где натыкать, – ответил он не оборачиваясь.
Найти склад номер сорок оказалось несложно. Почти все рифленые ворота были заперты, кроме одних. На ступеньках сидела девушка, которую Аня видела в приемной утром.
– Заходи, – кивнула она внутрь склада.
В приемной Аня ее толком не рассмотрела. Сейчас
Из дверей склада божественно пахло розами, лилиями и пионами. Аня шагнула внутрь и оказалась в вытянутом прохладном помещении с широким проходом. С пола до потолка возвышались уложенные в коробки пестрые соцветия. Как художника, Анну всегда впечатляло буйство красок, текстур и орнаментов.
Под ногами разбросаны лепестки. Некоторые образовали кучи. Кроме Марины внутри работало двое помощников. Они стояли на стремянках и срезали секаторами увядшие бутоны. Потом их распотрошат на лепестки, которые раскупят для свадебных кульков, чтобы посыпать «забракованные» головы молодоженов.
Марина уселась на табуретку из нескольких пенопластовых квадратиков, стянутых проволокой, и приступила к обезглавливанию цветков. Она ловко прокручивала зажатые в кулаке лепестки и кидала их в холщовые черные мешки.
Аня решила присоединиться к увлекательному и весьма расслабляющему процессу. Бросила сумку на пол и уселась сверху. Она быстро вошла в ритм, чувствуя короткий влажный хруст лепестков в плодоножке. Будто сворачивала кому-то шею.
Ее бросило в жар. Сравнение получилось каким-то черным… Руки Ани вошли в раж. Первый мешок наполнился за полминуты.
– Береговой подвез меня до «Киевской», – начала Аня первой, видя, что Марина не может произнести ни слова.
– Он красавчик.
– Самовлюбленный пижон!
– И еще ловелас, – перекинула Марина косу.
Аня хрустнула очередной влажной розой.
– Он рассказал мне… про девушку, которая погибла.
– Про Вику?.. – остановились руки Марины.
– Только то, что она была ассистентом. И что ее нашли повешенной на первом этаже. В кабинете-кладовке.
– Да, – кивнула Марина, – на телефонном проводе. Она намотала один конец на ручку двери, а второй – вокруг своей шеи.
Марина вспоминала тот день, уставившись в ладошку, полную прохладных лепестков.
– Я работала в соседнем кабинете. Ассистентом в отделе продаж. Ее звали Соболева Вероника… Ей было двадцать. Училась на фармацевта, скромная и порядочная. Каким-то образом она целый месяц возле Моргун продержалась.
– Ей кто-то угрожал?
– Это, – посмотрела Марина на шею Ани. – С Вики, кроме телефонного провода, сняли сто одну штуку таких, – ткнула она пальцем в бусы из искусственного жемчуга.
– Они не мои…
Аня быстро расстегнула замок. Она представила сотню таких, и ее затошнило.
– Твои или нет, каждый день
– С такими бусами половина британских студенток Кембриджа ходит. Может, Моргун в Лондоне училась и ей нравится ретро-стиль?
– Моргун питается эмоциями. Она паучиха! Заманила мух зарплатой выше рыночной и наслаждается. Я боялась ее. Каждый день приходила в приемную, надевала бусы и думала, не подвесят ли меня на проводе в конце дня.
– А Вероника делала что-нибудь незаконное для Моргун?
– Может быть, я не знаю, – пожала плечами Марина. – Все, что происходит в приемной, остается в приемной. В тот день, когда… это произошло, мы были на экскурсии в цехах у Рыбкиной. Там много было наших.
– Что за Рыбкина?
– Милая бабулька, седая, невысокая. На каблуках все время ходит и ласкательно каждое слово произносит: «девчули», «документики», «телефончики». Моргун к ней хорошо относится. Никогда не вызывает просто помучить. Рыбкина пришла на завод девчонкой в шестнадцать на конвейер. Потом выучилась. Она химиком была, а Вика – будущим фармацевтом. Я даже думала, Вика блатная – так часто они с Рыбкиной болтали. Она бегала к ней вместо обедов и все время формулы писала. В автобусе едет и чертит ромбики, палочки, тирешки.
– Значит, Вероника сходила на экскурсию и после этого…
– Да.
Марина откинула голову назад, упираясь в стену из желтых роз.
– Знаешь, Ань, я даже рада, что все закончилось. Что меня уволили из этого филиала ада.
Она нервно провела рукой по шее с фантомной ниткой бус. Аня поднялась на ноги и подхватила сумку:
– Спасибо, что нашла время передать дела, – и, решившись, спросила: – Слушай, а что в тех книгах было про бусы?
Марина свернула шею шести бутонам подряд. Она молчала. Произнести вслух свое знание было страшно. Вроде, пока молчишь… все ненастоящее. Все лишь фантазия.
– Это выдумки и все.
– Хочу узнать про них побольше, – сняла Аня бусы и сунула в карман пиджака Берегового.
Марина ответила:
– Ну, Вика рассказывала про царство какое-то древнее, название я не запомнила. Они надевали на шею сто штук таких бус.
– Зачем?
– Перед… перед…
– Перед чем, Марина?!
– Перед жертвоприношением. Она в какой-то сказке прочитала.
– Жертвоприношением? Ты рассказала об этом полиции?
– Да, но мои слова этот толстяк даже не записал в протокол! Полицейские опросили всех, кто был на заводе в ту ночь. С десяти до одиннадцати, когда экскурсия закончилась. Два охранника попали на пленку. Они все время сидели на посту. И айтишник Кирилл Крючков.