Зона Надлома
Шрифт:
Она тихонько вздохнула, вспомнив дом и противень с выпечкой. Я отпила еще один глоток, улыбнулась:
— Миллионы женщин о таком мечтают: готовит, убирает, миллионер, маг.
— «Читающий» мысли? Не смеши меня, — ответил Ярослав. — Кто захочет жить, словно на ладони?
«Все равно, если любишь», — промелькнуло в голове.
— Разве это помеха?
— Для измен неразрушимая помеха.
«Не простил», — поняла внезапно.
— А ты бы простила? — тихо спросила Яна.
Знать все наперед… Знать, как она придет утром, как
Видеть красный шелк простыней и его. Невысокого, небогатого. С огромным самомнением и набором лживых слов. Что и кому она хотела доказать?
И ветер… Холодный ноябрьский ветер. Разбитый стул, отголоски ее голоса, соленые капли ее слез…
— Нет. Никогда.
Хрустнуло, сломалась под весом оленя сухая ветка.
— Говорят, это неправильно, — добавила я тихо.
«С таким подходом у тебя никогда ничего не будет. Мужику, как корове, нужен длинный поводок, попасется и обратно придет, погреться. Так живут миллионы семей», — твердили подруги. Я не спорила — ничего им не докажешь, но не изменяла своим принципам. Возможно, зря.
— Правильно, — глухо произнес Ярослав. — По-другому не может быть.
Олени излучали спокойствие, умиротворенность. Очаровывали красотой и грацией. Возможно, поэтому в древности на их спинах ездили божества. Сейчас сложно найти того, кто верит, что олень является посредником между небом и землей. Однако этот зверь до сих пор олицетворяет жизненные силы, достоинство, мужественность и быстроту.
От каждого живого существа исходит тепло. Мы грелись, и нам был очень нужен этот свет. Преданные медовые глаза (в них отражались любовь и понимание), внимание маленьких оленят, которым я незаметно скармливала сухарики на привалах. Это все добавляло яркие краски. Я наслаждалась шелестом листвы и птичьими трелями, белыми барашками облаков, скрывшим палящие солнечные лучи.
Мы давно минули страшное приграничье и тоннель с проклятыми Стражами, но эти земли представали открытой книгой, невозможно касаться ее страниц и не видеть строк. Прошлое, здесь такое близкое и осязаемое, догнало на закате солнца. На горизонте показались крепостные башни — сначала одна, стрелой уходящая в небо, затем еще две, полуразрушенные. Деревья расступались, чтоб обнажить высокие каменные стены и лазурь реки.
— Нам сюда, — оповестил Ярослав. — Они там останавливались.
Олени покорно повернули направо, с каждым шагом приближаясь к старинному бастиону.
— Расскажи мне что-нибудь, — попросила мужчину.
— О крепости? — спросил он рассеянно, всматриваясь вперед, желая разглядеть, что-то скрытое, недоступное для меня.
— Да. Когда построена, когда разрушена.
— Давно. Подойдем ближе — расскажу.
Но ближе оказалось то, что на время заставило забыть о башнях, шпилях и бойницах, а также о многом другом. На самом подступе к стенам дубы окружали просторную поляну с вытоптанной травой. Под самым высоким деревом чернел холмик, обложенный камнями. Земля около могилы еще хранила едва заметные отпечатки
— Они потеряли почти половину! Чего они хотят? Куда идут? Почему не вернутся назад? — засыпала вопросами Яна.
В зеленых глазах дракона плескалась самая настоящая человеческая грусть. Яна не понимала, почему там, где проходят люди, остаются только кресты. Каменные, железные или деревянные, совсем простые, как здесь.
— Если б я знал, что ему нужно! — ответил колдун, не скрывая горечи. — Они не могут вернуться, пока он не получит желаемое.
— Почему люди не могут жить спокойно? Просто любить, радоваться каждому дню и позволить, чтобы их любили, — едва слышно произнесла Яна.
— Если б все было так просто, моя милая, — вздохнул Ярослав. — Мы и сами порой не знаем куда идем.
Яна понурившись, отошла в сторону, следом потрусил Яшка. Ярослав постоял еще несколько минут, потом решительно зашагал прочь. Впереди, высоко в небо, гордо и одиноко, поднималась башня когда-то величественного и неприступного бастиона.
Мужчина поравнялся с подругой, коснулся ладонью чешуи.
— Еще немного, Яна, скоро все закончится.
Он хотел успокоить, не вышло. Яна притворилась, что целиком и полностью поглощена созерцанием открывшегося пейзажа. Что значат слова для того, кто способен «читать» чужие сердца? Ей было страшно. Драконица загоняла это чувство глубоко внутрь, но оно упрямо вырывалось на волю. Фраза «скоро все закончится» для нее звучала пугающе.
Заброшенная, полуразрушенная крепость не утратила своего неповторимого колорита. Как и положено, строение окружал ров — двадцать метров в глубину и десять в ширину. Раньше он заполнялся водой по специальным каналам, но теперь река изменила русло, затопив вместе со рвом часть крепостных сооружений.
От главных ворот остался только широкий арочный проем. В траве сиротливо валялись остатки трех решеток. Подвесной мост тоже не сохранился, его бренные останки давно покоились в толще воды. Когда-то это все служило нерушимой защитой — теперь стало просто осколком прошлого — воспоминанием.
Ввысь поднимались добротные стены (от двух до пяти метров в толщину). За прошедшие года, благодаря уникальной технологии строительства, они стали только крепче. Срослись, превратившись в монолитную глыбу. Если попробовать разобрать — неохотно посыплется одинокая каменная крошка, да и только.
Драконы перенесли наше имущество. Олени переплыли охранную зону и неспешно потрусили вперед, прокладывая дорогу. Внутренний двор оккупировали деревья, кустарники и сорняки. Проще пройти по стенам, но даже на камне умудрились вырасти травы. Они просовывали корни в мельчайшие щели, жадно хватаясь за жизнь.
Территория крепости, выстроенной в форме треугольника, состояла из трех частей. Южный двор предназначался для укрытия мирного населения. От Сторожевого его отделяла стена с полуразрушенной башней и воротами в виде коробовой арки. В северной части двора размещалась цитадель. Единственная уцелевшая башня дремала в обрамлении зелени. Под ее крышей гнездились птицы. Границей Портового двора служила внутренняя стена с четырьмя башнями и воротами в виде арки лучковой формы. Внешнюю стену вместе с подвесным мостом, что опускаясь, превращался в причал, поглотили речные воды.