Зона недоступности
Шрифт:
— Это правда. У фашистов дьявольский нюх: стоит только нашим катерам выйти в море, как неизвестно откуда появляются их самолеты и нападают на наши корабли. Но сейчас другое дело. Вряд ли фашисты догадаются, что в такую погоду мы можем выйти из базы. Ведь нужно быть очень искусным, чтобы провести корабли в туман среди подводных камней...
— И все же берегите себя. Понимаете? Для нас с отцом это очень важно. И для меня...
Девушка совсем смутилась и замолчала.
Дружков пытливо взглянул на Гульду, стиснул ее тонкие пальцы, круто повернулся и вышел из хижины.
Он быстро шагал вдоль берега,
— Кажется, клюнула,— негромко сказал Дружков.— Вы со своими людьми идите к скалам Ран-хорна и ждите Гульду. Дайте ей развернуть радиостанцию, ну а потом сами знаете, как поступать. Она и ее папаша — крупные птицы... Будьте осмотрительны.
2. Скалы Ран-хорн
...Когда лейтенант Дружков вышел из хижины, фрекен Гульда насмешливо дунула ему вслед сквозь полураскрытые губы; потом лицо ее стало серьезным. Она быстро ощупала спереди низ свитера; что-то слегка зашуршало под ним. Это была вырезка из старой газеты. В небольшой заметке сообщалось о том, как еще до войны советские моряки пришли на помощь норвежским рыбакам, терпящим бедствие. В числе спасенных рыбаков упоминалась и фамилия Кнудсена. Газетная вырезка была своеобразным шифром. Гульда поспешно набросала на клочке бумаги текст радиограммы. Каждый раз, когда советские корабли покидали базу, Гульда сообщала об этом своим хозяевам. Радиостанция была надежно укрыта в пустынных и безлюдных скалах Ран-хорн.
Радиограмма была составлена, но Гульда не торопилась покинуть хижину. Она была опытной разведчицей и понимала, что иногда поспешность может привести к роковым последствиям. Кроме того, что-то в поведении лейтенанта Дружкова ей не понравилось.
«Он весело болтал, но глаза его при этом были холодными. Рассекающий взгляд... Такой взгляд бывает у следователя...» — подумала она. Опасная профессия научила Гульду быть психологом.
Да, было что-то неуловимое в выражении лица советского лейтенанта, что заставило Гульду насторожиться.
А что если два советских моряка были специально приставлены к ней и Кнудсену? Да и моряки ли они? Просто-напросто разведчики... Может быть, им каким-либо образом удалось пронюхать, что Гульда и Кнудсен являются членами организации «Херд»? Кроме того, они могли засечь работающую радиостанцию: ведь Гульда не раз наводила немецкие самолеты на советские корабли?.. От такого предположения Гульда похолодела. Чем больше она вспоминала, как веля себя советские моряки-квартиранты, тем сильнее крепла в ней уверенность, что она уже разоблачена. Ей захотелось сейчас же выбежать из хижины и сломя голову броситься в туман, подальше от Вест-фискевера. Да, теперь все ясно: ей готовят ловушку. Лейтенант умышленно сообщил ей о выходе катеров из базы, и теперь стоит ей выйти из хижины, как чей-то внимательный враждебный глаз будет беспрестанно следить за каждым ее шагом. Она уже в ловушке! Ей некуда уйти...
От собственного бессилия Гульда готова была зарыдать. Она вынула радиограмму и уничтожила ее. Нужно бежать, бежать! Может быть, ей удастся спастись...
Из завешенного угла хижины она вытащила темный плащ с капюшоном, быстро набросила его на плечи и вышла из хижины. Туман охватил ее со всех сторон. Вначале она шла быстро, но постепенно замедлила шаг. Ничего страшного вокруг не было. Вскоре она совсем успокоилась. Конечно, нервы сдали. А сейчас нужно держать себя в руках. Расстроенное воображение... Так и раньше случалось с ней. Просто нужно удостовериться, в самом ли деле катера уходят в море. Если это так, то ее домыслы останутся лишь домыслами...
Она направилась к пирсу. Здесь и раньше приходилось ей бывать, и моряки привыкли к хромой девушке. Обычно еще издали матросы кричали ей:
— Привет, фрекен Гульда! — А потом совали в руки хлеб, консервы.
Сейчас матросы были заняты делом. Они носили по трапам на катера ящики. Норвежские рыбаки в брезентовых куртках и штанах охотно помогали им. Слышался женский смех. Огромный матрос в белом колпаке раздавал детям сахар. На палубе Гульда заметила лейтенанта Дружкова. Лейтенант разговаривал с незнакомым высоким моряком.
Прошло немало времени, пока раздалась команда:
— Отдать швартовы!..
Моторы катера хлопнули, затрещали, а потом, быстро прогревшись, зарокотали ровно. Корабли один за другим стали удаляться от берега. Гульда облегченно вздохнула. Да, Дружков сказал правду!.. И как она могла заподозрить простоватого лейтенанта в чем-либо? Смешно!.. Нужно немедленно сообщить на аэродром о выходе советских катеров в море!..
Гульда легко ориентировалась в тумане. Ей были знакомы каждая тропинка, каждый камень. Она шла медленно, иногда прислушивалась к шуму волны. А вот и скалы Ран-хорн! Радиостанция была спрятана в глубокой расщелине, дно которой заросло вереском и стелющимися карликовыми березами. Нужно подняться на вершину утеса...
Гульда вновь составила радиограмму и развернула радиостанцию. Включила передатчик.
— А, фрекен Гульда! Вы можете простудиться на ветру...
От неожиданности она тихо вскрикнула. Перед ней стоял Одинцов и улыбался. Холодный глазок автомата в упор смотрел на Гульду.
— Взять шпионку! — властно приказал Одинцов матросам.— Радиостанцию свернуть и — в штаб...
3. Необычное задание
...Начальник штаба бригады капитан первого ранга Дубосеков склонился над картой. У Дубосекова был крутой с залысинами лоб и усталые,
покрытые кровяными жилками глаза. Глаза беспрестанно слезились, и это мешало работе. Дружков молча наблюдал за начальником штаба.
— Дело гораздо серьезнее, чем мы думали,— наконец сказал Дубосеков.— Вы уже знаете, что наше командование решило высадить десант в порт Лиинахамари. Фашисты бегут, и, если мы не успеем высадить им в тыл наших десантников, они могут разрушить на пути своего отступления Печенгу. Этого допустить нельзя. Десант перебросим на торпедных катерах. Но кто гарантирован, что вражеские самолеты не уничтожат наши катера еще на подходе к горлу Петсамского залива?