Зона особого внимания
Шрифт:
– Я патриот, – коротко ответил славянин помоложе. – А вот наш друг… – он кивнул в сторону кавказца, – скучает. В следующий раз соберемся в «Колхиде».
– Давайте к дэлу! – с легким акцентом проговорил кавказец, осушив очередную порцию коктейля «Москва златоглавая».
– Ну что, – начал свой доклад молодой, – встретились, разъехались. Маршал какую-то чушь нес! Под старость видно совсем охренел – и впрямь маршалом себя почувствовал…
– По существу давай, – перебил его славянин постарше, от его наигранной веселости не осталось и следа.
– Ну,
– Так! Мир-дружба… – оскалился кавказец. Забегать вперед ему не хотелось.
Оглядев собеседников, славянин постарше заговорил напористо, тоном, не терпящим возражений:
– Ваш Маршал – придурок в наколках. Дебил малограмотный. А вы его слушаетесь! Да и Казым не лучше…
– Что верно, то верно! – неожиданно поддержал его кавказец. У старшего отлегло от сердца, молодой взглянул на кавказца удивленно.
– Пещерные люди, – решил не отставать и молодой.
– Вот поэтому мы и хотим вас на их место поставить. Вы как-никак люди образованные! – явно польстил обоим старший. И тут же продолжил: – И дикость их сильно нам мешает. Понятно излагаю?
– Все ясно! А как там твоя доблестная краснознаменная «таможня», добро дает? – спросил кавказец, хотя не сомневался в ответе.
– За добро надо платить добром, – туманно заметил старший.
– Какой вопрос? Это мы знаем… И платим, разве нет? – Кавказец взял дорогую кожаную папку с вложенным меню, лежащую на столике, вынул вкладыш, а взамен положил пачку «зеленых», которую вынул из кармана модного пиджака. Две пары глаз выжидательно остановились на молодом, тот торопливо повторил действия кавказца – пачка оказалась примерно той же толщины. Старший невозмутимо переложил потолстевшую папку в свой «дипломат».
– Ну вот и договорились. – Голос старшего немного сел, но напряжения в нем уже не чувствовалось. – Моя «таможня» проконтролирует, но вмешиваться не будет, канал у меня надежный (старший повторил характерный жест, подняв указательный палец к потолку). Остальное сами… Связь через меня, напрямую контачить не советую, можно засветиться. Все детали как договорились. Больше здесь встречаться не будем, чтобы не мелькать. И засиживаться не будем. Вопросы есть?
– У матросов нэт вапросов! Жилаю всем удачи. – Пряча в глазах презрение, кавказец встал, подняв руку в прощальном жесте, и направился к выходу. Его сегодня ждали великие дела.
Некоторое время славяне сидели молча. Наконец молодой заговорил. Голос его уже не излучал былой уверенности.
– Слушай, начальник, я против Маршала не пойду!
– Ты что, охренел? Я тебе столько слил насчет азеров, весь их расклад дал, сколько людей, стволов, квартиры в Москве, особняки за городом… Да вы их одной левой, если по уму, конечно. А насчет Маршала… Ты что, не врубился? Какой же тебе смысл в этой заварухе, если Маршал останется? Мы же на тебя поставили. Нет, дорогой, назад тебе ходу уже нет. Ты должен стать на место
– Насчет Маршала мы не договаривались! Ни за какие твои обещания я против него не пойду. Жизнь, сам понимаешь, дороже. За него весь блатной мир поднимется, мне не жить…
– Идиота с наколками испугался? Сам же только что над его речами смеялся!
– Смеяться одно! А против такого законника идти совсем другое. Он хоть и головой ушибленный, но авторитет имеет на всю Россию, и пацаны за него горой стоят!
– Вот тех, кто сильно стоять будет, мы отправим всерьез и надолго! Чего ты скис?
Молодой затравленно молчал, собирался с мыслями, но нужных слов не находил.
– А вообще, ладно, – неожиданно смягчился старший. – Тут такое закрутится скоро, что твоему Маршалу-фельдмаршалу вряд ли уцелеть. Сделаем так, что ты будешь в стороне, может, даже выступишь как его самый верный кент, но помочь ему будешь не в силах. Это мы устроим. Я тебе потом скажу, что надо делать. Пока что ты поддакивай ему во всем, понял?
– Вот это дело! Так будет правильно! – Молодой сразу повеселел. – Буду ждать ценных указаний. С нетерпением!
– Ну, не валяй ваньку. Теперь второй вопрос: как там с общаком? Сам понимаешь, если «капуста» уйдет, а Маршала не будет, то тебе до нее дотянуться будет трудненько. Сечешь?
– Само собой. Да что я могу сделать? Маршал эти вопросы ни с кем не обсуждает. Знаю только, что сход авторитетов решил общак обезопасить и поручил это Маршалу. Как он устроит, никто не знает, может, и сам еще не решил. А спрашивать я не буду, он и так косые взгляды кидает на всех нас, бригадиров, что-то он чует…
– Ничего, ты только не боись. А узнать надо. Мы поможем тебе общак сохранить в лучшем виде, Маршал до этого не додумается.
– А как?
– А это пока тебе рано знать. Скажу только, что все будет по закону. Есть такой банк в Москве, он вполне законный, вроде частный, везде прописан, налоги платит – по уму, само собой. А в натуре он наш, понял? Деньги в нем наши, банкир наш, охрана наша. А вывеска, ты ее видал, в Москве у него десятка два отделений, не меньше. Там общак будет не только лежать в полной сохранности, его еще менты от гоп-стопа охранять будут, и прибыль от него пойдет. А распоряжаться своей частью будешь ты. Понял?
– Ловко. – Молодой глядел ошарашенно. – А ну как я приду распоряжаться, а мне скажут: вас тут не стояло, ходи мимо, Вася. Как я буду права качать? Бумажки показывать?
Старший славянин в душе усмехнулся, зришь в корень, бригадир, хоть и молодой, однако виду не подал, сыграв возмущение:
– Не боись, говорю. Что ты такой темный? Есть разные способы. Ты оглянись, кто сейчас капусту в матрасе держит? Спроси у Ильдара, он тебе разъяснит. Сам-то он давно свои финансы в верный банк пристроил и работает с ним вполне культурно. Дебет, кредит, авизо, провизо. Слыхал такие слова? Если не слыхал, пусть Ильдар будет казначеем, он справится. А ты – воинский начальник. Ты как?