Зона Посещения. Бродяга Дик

Хорсун Максим

Строгов вздохнул.

– Скажем так: мы уточняем электромагнитные свойства Зоны.

– Все уточняете и уточняете, столько лет прошло, а до сих пор уточнить не можете, – Квотерблад выплюнул жвачку. – Кого-нибудь еще видели?

Лопес снова что-то зачастил на испанском.

– Что он говорит? – нахмурился Квотерблад.

– Говорит, что кожух не успели на место прикрутить, что вода или грязь может попасть на приборы, – перевел Строгов. – За порчу институтского имущества никто не погладит по голове.

Квотерблад посмотрел на Строгова сверху

вниз, насколько это было возможно при их разнице в росте.

– У нас тут люди погибли, зажарились в «галоше», будто рождественская индейка в духовке. А ты тут о каких-то приборах.

– Простите, капитан, – потупился Строгов. – Возможно, я и в самом деле…

– Бросьте! Что с вас, яйцеголовых, возьмешь, – ответил Квотерблад. – Кого-то еще видели? Кроме вас кто-нибудь здесь был?

Сотрудники Института покачали головами. А потом еще и пожали плечами.

– Черт! – Квотерблад набычился. – Поедете в Управление для дачи показаний.

Лопес хлопнул ладонями по бедрам, что-то прошипел под нос.

– Мы под подозрением? – спросил Строгов.

– Еще бы, – капитан повернулся к ближайшему «Хаммеру», крикнул водителю: – Заводи! Мы возвращаемся в город.

Строгов и Лопес забрались на заднее сиденье джипа, сохраняя одинаковые хмурые выражения лиц. Одновременно во второй «Хаммер» набились солдаты. Взревели движки. Сторожевой робот безучастно глядел на происходящее с обочины.

– Мисс! – Квотерблад поманил Ким пальцем. – Вы тоже пожалуйте в лимузин.

«Никогда по доброй воле я бы не села в одну машину с людьми, которые подозреваются в совершении теракта и на которых даже не надели наручники, – застрочила Ким, – но, похоже, в Хармонте свои правила. Здешний микросоциум сформировался под влиянием Зоны и ежедневного противостояния военной полиции и бандформирований. Ближайшая аналогия – племена, живущие в джунглях Южной Америки или в глубине африканских саванн. Изолированные, находящиеся на грани выживания, не знакомые с благами цивилизации и демократическими ценностями.

Вот так, еще не достигнув города, я оказалась вовлеченной в вихрь собы…»

– Мисс! Попрошу поторопиться! – прикрикнул капитан, он уже устроился рядом с водителем.

«…тий», – добила Ким и бегом переместилась к «Хаммеру».

Строгов подвинулся, освобождая Ким место.

– В тесноте, да не в обиде, – сказал он, подмигнув.

– Угу, – согласилась Ким и на всякий случай представилась: – Кимберли Стюарт, «Дейли Телеграф».

«Хаммер» тронулся, разбрызгивая шинами воду из ям и рытвин. Следом двинулся и второй джип. Страж на обочине ожил, проводил обе машины взглядом, выгнув сегментированную шею. Пожарные начали вытаскивать из «галоши» тела погибших и складывать их в ряд на асфальте. Пожилая женщина-врач закурила тонкую сигарету, глядя на покойников. Ким выгнулась, подхватила камеру и стала фотографировать. И сделав свое дело, она откинулась на сиденье – краснощекая и растрепанная, с сияющими глазами.

– Меня зовут Михаил, – обратился к Ким Строгов. – А моего друга – Андре. Классная у вас камера –

крутая, наверное.

– Спасибо, но это – зеркалка обыкновенная, – осторожно проговорила Ким, глядя перед собой: на каску Квотерблада. – Правда оптику хорошую докупила, не пожалела стипендию.

Ким потянулась было к планшету, но передумала. Решила пока повременить с записями: почему-то не хотелось, чтоб эти люди, которые могли быть террористами, и из-за которых, возможно, расстались с жизнью ее спутники, читали через плечо, что она пишет.

Неподалеку от совершившего аварийную посадку вертолета уже стояла «скорая», пожарная машина и пара джипов. Оба пилота – грязные, с кровавыми потеками на лицах и на форме, но живые – были окружены солдатами. Среди камуфляжных комбезов виднелись белые халаты медиков.

– Капитан! – крикнул один из пилотов Квотербладу, когда «Хаммер» остановился. – Что с парнями?

Ким поняла, что пилот имеет в виду экипаж расстрелянной «галоши». Квотерблад развел руками и сразу приказал своему водителю ехать дальше.

– Откуда вы родом? – спросил Строгов Ким.

– Из Нью-Йорка, – нехотя ответила та, глядя на заросшие пожухлым бурьяном и амброзией руины сельских домов, что мелькали по обе стороны от дороги, правда, на почтительном удалении. А затем, словно кто-то переключил в голове Ким тумблер: если эти двое действительно террористы, а она не догадается взять у них хотя бы короткое интервью, то мистер Пибоди за эдакое ротозейство по голове не погладит. И, того гляди, возьмет в штат не ее, а ту мурлычущую кошку – плоскогрудую брюнетку из Мемфиса.

– А вы? Из Москвы, наверное? – спросила она русского.

– Нет, – улыбнулся Строгов. – Я родился в Севастополе, учился в Петербурге, а работать пришлось и в Москве, и в Екатеринбурге…

– Россия очень большая, – вставила традиционный комплимент Ким. – А в какой области науки вы работаете?

– Мы с Андре – радиофизики, – ответил Строгов.

Ким хмыкнула.

– Скажите, а как вы оказались в Хармонте? Ведь у вас там своя Зона – Чернобыль.

– И в самом деле, Строгов, как? – проговорил, не оборачиваясь Квотерблад.

– Довелось поработать и в Чернобыле, – Строгов нахмурился. – А в Хармонт меня перевели в рамках программы по развитию международного сотрудничества в исследовании Зон Посещения. Слыхали, возможно, о такой?

– Да, – поспешно согласилась Ким.

– Безусловно, – кивнул Строгов. – Вы ведь журналист.

– Отличается ли работа в Зоне Хармонта от работы в Чернобыле?

Строгов помолчал несколько секунд, а потом сказал:

– Если перефразировать Валентина Пильмана, то главным открытием является факт Посещения. А то, с чем мы сталкиваемся в Зонах, – это елочная мишура, оставшаяся на ковре после того, как праздник закончился и елку выбросили на свалку. Поэтому различия, конечно, имеют место и заслуживают изучения, но перед лицом самой большой загадки – чем является Посещение? – они почти не имеют значения и могут быть темой разговора лишь для узких специалистов.