Зона Посещения. Луч из тьмы
Шрифт:
– Директива – открыть хранилище. Чрезвычайное прерывание работы. Срочная эвакуация, – скомандовал Берковски.
– Вы должны обосновать вашу директиву.
– Идет перестрелка. На нас напали. Враждебные действия категории «B».
– Доказательства приняты.
Ну, наконец-то. Раздалось несколько щелчков, зажглись красные огоньки и разомкнулись замки.
Беспомощный Лауниц лежал перед ним в открывшемся саркофаге. Первый оставшийся в живых прототип для роста и маскирования споры. Нитеплазма к нему не прилипает, не проникает в его клетки, не нанизывает его белковые молекулы, как бусинки. Тщательное сканирование не показало ни одного гнездовья. Но она побывала в нем, иначе
Берковски окончательно понял, почему хочет немедленно прикончить Лауница. Не только потому, что в ним живет тот русский шпион.
«Я – заражен, а он чист! Он крепче меня, сильнее».
Зигмунт Берковски поднял лазерный скальпель, наводя на точку между глаз Лауница. Все, теперь этому типу верные кранты, он останется чист, однако будет мертв, как полено, сейчас из аккуратной дырки в его голове пойдет дым и пар испаряемого мозга. Красивая, надо сказать, картина.
Что-то внезапно отшвырнуло Берковски от саркофага, заодно вывернув кисть.
– Похоже, ты решил сыграть собственную партию, маэстро. А пальчики не склеятся?
В руке Берковски больше не было скальпеля, тот застрял в переборке, пистолет же остался около пульта. А вот Вера наводит на него ствол «беретты» – похоже, той, что принадлежала Альгирдасу.
– Отвали, железяка. В нем гнездится русский шпион.
– Возможно, но в тебе совершенно точно гнездится нитеплазма. И что это с вами, господин Берковски? Нарушили даже указание большого босса – доставить бяку. Боссу надо было понять, отчего это мицелий скопировал Лауница, а вселиться в него не смог. Насколько в нем активна мемограмма Загряжского, для босса – дело второе. А может, нитеплазменный гриб уже и тобой командует? И твоими руками убивает того, к которому не прилипает. Наверное, тебе, как и грибнице, не нужен такой стойкий оловянный солдатик, как Лауниц. Человек ты еще или уже грибочек?
И тут он ощутил – ониопять входят, транспортер качнулся; в этот момент Берковски ушел с линии прицеливания, и, съехав вниз, сбил Веру с ног. Приподнявшись, ударом ноги выбил «беретту» из ее рук. Подхватив пистолет, направил на нее. Первый выстрел ушел в ее предплечье. Следующий должен был разнести ее голову вместе со всеми процессорами.
Но что-то схватило его за шиворот и передавило горло, а также зафиксировало запястье с пистолетом, отчего тот вывалился на пол. Ах ты, Ленарт, откуда ты только вылез, толстомясый тупица? Захваты стальные – у него ж мышечные силопроводы имплантированы. Ну, что так сегодня не везет?
– Ты, пожалуй, отсебятину порешь, шеф. Так что брось сопротивляться и позволь руки – надену наручники. Давай, живее, в части обеспечения безопасности группы ты мне не начальник.
– Конечно, конечно, Ленарт, тебе виднее. Только хватку ослабь, орангутан. Или точнее, коллега орангутан.
Едва Ленарт ослабил, Берковски тут же присел и прокрутился под его рукой, а следующим движением подхватил пистолет и выстрелил в живот «коллеге». Тот еще пробовал ухватить его за горло, но Берковски, сцепив руки замком, ослабил хватку Ленарта и ударом локтя опрокинул на землю. А следом, резко опустив локоть на темя ваушника, выключил его навсегда. Подхватил винтовку Ленарта и обернулся к Вере.
Она лежала перед ним на полу с закрытыми глазами. Из ее расстегнутой солдатской куртки выглядывала ложбинка между грудей, и он подумал, что хотел бы сейчас вспороть ей живот и сделать этопрямо в мокрую склизкую полость ее тела. Или там у нее
Слишком близко подошел. Он понял это в тот момент, когда Вера ударила его ногой в живот, словно кувалдой, а другой ногой зафиксировала его ступню. Берковски упал назад, и оружие, которое он держал, только помешало ему удержаться на ногах. Еще когда он падал, оружие было вывернуто из его рук. А когда вскочил, Вера уже стояла перед ним. Резко сдернув его куртку вниз, с плеч, зафиксировала его руки, потом ударила с разворота – впечатала носок ботинка в бок. Хрустнули ребра, он каким-то чудом остался на ногах, но она, нырнув вперед, толкнула его растопыренными пальцами в корпус.
Берковски отлетел к переборке, сокрушительно шмякнулся об нее всем телом, от задницы до затылка. Он увидел, как Вера наводит ствол винтовки на его лоб, но затем разворачивает ее прикладом вперед и наносит удар ему в лицо… За ним раскрылась багровая бездна и втянула его. Он увидел, что бросает свое старое тело, а быстрая зеленая волна толкает его с нарастающей скоростью вперед.
Из жизни грибницы
Бурное течение несло его в зыбкой среде. Берковски не слышал ни собственного дыхания, ни боя собственного сердца. Привычную геометрию размыло так, что видел он лишь темные быстрые потоки и черные глянцевые волны. Волны катились во всех направлениях, проникая друг в друга, отрываясь от несущей и уходя в криволинейные пустоты с рычанием годзилл и неистовством смерчей. Его кости стали струями, мягкие ткани – пеной.
Что-то похожее он чувствовал, когда использовал софт прямого нейронного действия от дорогого, но нелегального производителя из вьетнамского Халонга – вьеты понимают толк в движениях первоначальных энергий. Но там все же была имитация.
А потом начался выход к свету и торможение: струи густели, сплетаясь в мышцы и свиваясь в сосуды, пятно мозга с выделяющимся напряжением теменных долей садилось на свое место за ягодами глаз, сеть из зеленых нитей оплетала внутренности.
На какое-то мгновение все замерло, ощущение как у рыбы в аквариуме, равномерно зеленая среда, а за стеклом огромные тени.
Он нашел себя на крыше какого-то здания. Хармонт? Точно. Банк «Ситигруп». Он узнает балюстраду. Семиэтажное здание с облицовкой под мрамор. У него там счет, он мечтал накопить приличную сумму и срулить из Хармонта, от Дюмона и Бликса, и от женушки с ее папашей-сенатором. Куда-нибудь на коралловые острова, где в лагунах плавают геодезики, похожие на гнезда райских птиц, а на ажурных сваях, возвышающихся над лазурной водой, стоят виллы из почти невесомого, но невероятно прочного диамантоида. А в них живут счастливые…
Возле балюстрады сидели десятки тварей, с заостренными лицами цвета старинной бронзы, с зелеными гривами и хвостами, с животами, прилипшими к позвоночному столбу. И он понял, что выглядит так же.
Берковски увидел идущую по улице немолодую женщину. Точнее бредущую в крепком подпитии, икающую, дергающую плечами, у которой то и дело подворачивался каблук, переводя ее в полупадение. И Берковски почувствовал, что в ней есть что-то, нужное ему.
Спрыгнул вниз без всякого страха – крылья поддержали его. Но какая-то другая тварь опередила его и внезапно возникла перед загулявшей дамочкой. У твари на животе раскрылся огромный цветок, его мясистые лепестки охватили женщину, которая даже и не успела испугаться, приклеили ее. Помогая себе руками, тварь стал быстро запихивать немолодую даму внутрь. Ее рот был сразу чем-то залеплен, отчего захлебнулся первый же крик.