Зона Посещения. Луч из тьмы
Шрифт:
Через пару минут утихло, тряска прекратилась, марево отступило, перестал бугриться и прокатный стан, только одинокий валок еще катился по полу.
Прокатился он и мимо Лауница, сверкнув красной полосой и прилипшими волосами.
Лауниц прошел немного вперед, все детекторы светилось ровно. Там, где валок «шлепнул» Стецко, подобрал хеклер-коховскую винтовку и два скрепленных вместе магазина; дальше идти не хотелось – мертвое тело было в двадцати метрах. Оно свисало с края стана, из головы Стецко тянулась и тянулась, пока не достигла пола, красная лента.
– Вот и закончилось для него представление, –
Лауниц удивился тому, что смерть напарника не вызывает у Возняка никаких особых чувств.
– Над некрологом недолго думал, – буркнула Вера.
– А ты ведь знал, режиссер хренов. – Возняк подошел к Лауницу, наводя ствол своей винтовки, небольшие прозрачные его глазки сейчас светились ненавистью. Стало ясно, что чувства у него были – озлобление, которое надо было срочно на ком-то выместить.
– Что я знал? Что он откинется и тебе будет по фиг?
– Знал о том, сколько продлится пульсация. А ведь Берковски нам подсунул тебя вовсе не для того, чтобы мы выгуляли тебя по Зоне и дали возможность помочиться под каждым кустом для обретения вдохновения.
– Опусти пушку, Школяр. «Дополненная реальность» от «Монлабс» не выдала никаких предупреждений, ни тебе, ни мне, детекторы сработали, когда уже все началось. Просто было у меня ощущение, что бежать бесполезно. Может, мне это от Загряжского перешло, если ты еще не знаешь. А что там подсунул Берковски, мне не более известно, чем тебе.
Ствол автоматической винтовки Возняка по-прежнему был наставлен на грудь Лауница, палец лежал на спусковом крючке и выглядел напряженным.
– Я в курсе, что для Берковски главное – нащупать эту «смерть-лампу». Она ведь так просто никому не дается, словно и не совсем в нашем мире находится. Ты будешь играть роль Ивана Дурака – Вера знает о чем я, – а мы платить своими яйцами за твои достижения. Не зря шеф пустил нас через рудный склад, давно ведь тут уже никто не ходит не бродит, зато до фига этих почек. Может, грохнуть тебя здесь и вернуться назад, сославшись на непреодолимую силу – двадцать процентов гонорара я и в этом случае получу.
– Школяр, кончай дурить, – окликнула его Вера. – Ты – крутой, на попе с дырой, но нам пора идти. Подумай, ты же сам виноват – поддался страху, занервничал и Стецко за собой утянул, как полный придурок. А послали нас через рудный склад и прокатный цех, потому что так ближе всего пройти в район фермы, где скорее всего и находится это чудо.
Возняк как раз заметил, что ему в живот смотрит ствол пистолета, который незаметно вышел из рукава Лауница. Вера не зря отвлекла своей репликой.
– Возражение принято, опускаем пушки, – пробормотал Возняк и опустил ствол.
– Головки поверните, петушки. – Вера показала рукой на вход в цех, точнее пролом в стене, давно заменивший квадрат ворот. – Представление-то вовсе не закончилось, и для нас, и для него.
Там стоял Стецко. Может быть, немного иного цвета, чем раньше. Темнее, чем в жизни, какого-то серого оттенка. Голый. И полупрозрачный: виден был спиной хребет, некоторые мышцы, развитые бицепсы, трицепсы, будто посеребренные, и крупные кости – берцовые, ребра, черепные.
Лауниц с усилием втянул воздух, от кома, набрякшего
– Вроде он. Впечатляет, потому что качок да еще прозрачный, но так, ничего особенного, – на этот раз Возняк был спокоен, похоже, мертвецы, даже вставшие, его не очень пугали. – Время-в-пространстве. Не ожившее прошлое, а запись с некоторыми степенями свободы. Не увяжется же он за нами.
– Запись, говоришь. А это что за хрень? – потыкал дрожащим пальцем Лауниц.
К спине Стецко тянулись тонкие, слегка светящиеся зеленые нити, не реагирующие на силу тяжести, словно и нет ее. Мертвец сделал несколько неуверенных шагов по направлению к живым, словно хотел попросить о помощи, но нити сразу вошли в него сзади, в спину и затылок. Теперь их зеленоватое свечение было видно изнутри него. Запнувшись, Стецко упал и лишь слегка подергивался, а они все вползали в его тело, сплетаясь в нем, создавая внутри него изумрудно светящийся кокон.
– Действительно, хрень, – согласился Возняк.
– И что ты знаешь о ней? – спросил Лауниц, и его рука погладила рукоятку пистолета, довольно нервно. – Может, тот ученый, которого вы не довели, распространялся на эту тему?
– Я ж тебе рассказывал. Про мусорщика, – не слишком охотно отозвался Возняк, даже понизив голос на последнем слове, – утилизирует то, что ушло в прошлое. Хотя это вроде байки, но звучит убедительно. Мы же воочию увидели. Сам думал, что это только трепотня про смутные тени типа призрака отца Гамлета, а сегодня все так отчетливо. Хоть рекламу зажигай: «Спешите все, в нашем шоу участвуют ходячие мертвецы. Вход – десять долларов. Выход – двадцать». Но все когда-нибудь случается в первый раз. Точно, Вера?
Несмотря на напускную бойкость Возняк после смерти Стецко все же сдал – лицо погасло и задор исчез.
– В базе данных «Монлабс» нет ни слова о каких-то мусорщиках. Вообще ничего. Откуда дровишки на самом деле? Я не шучу, Возняк. Я не могу идти вперед, когда такой подарок висит на хвосте.
– И чего ты, Лауниц, задираешься? Так передрейфил, что и смелым стал? Ладно, вот что ученый сказал. Мусорщик этот находится в посленастоящем – слово такое употребил – он там армию чистильщиков из мертвецов создает, бросая в них свое семечко, точнее, спору, и частично оживляя их, чтобы они уже у нас, в настоящем, действовали. Хотя нас пока разделяет темпоральный барьер.
Лауниц оглянулся на кокон, светящийся все ярче внутри прозрачного тела Стецко.
– Двинулись-ка отсюда, пока у дружка твоего из этого кокона что-нибудь не вылезло и не захотело поздороваться.
Через Стикс
Они шли по складу готовой продукции. Больше всего здесь осталось рулонов листовой стали, на поддонах и без. Несмотря на приличный срок, они и не проржавели вовсе – то ли потому, что сталь легированная, то ли условия здесь были созданы подходящие: хотя половину крыши снесло, и теперь она валялась внизу балками и кусками рифленой кровли, ни одна капля дождя сюда не попадала. Несмотря на обрушившуюся крышу, бетонный пол был довольно чист и гладок, будто его недавно окатывали из шлангов моющим средством, воздух словно звенел от сухости и жары.