Зона преступности
Шрифт:
Танцующие и люди за столиками замерли при виде «маски-шоу». Один из спецназовцев шагнул на сцену и что-то рявкнул ди-джею. Музыка тут же смолкла.
– Полиция! – громко повторил Филин. – Всем оставаться на своих местах и не дергаться, тогда никто не пострадает и все будет хорошо! Приготовьте документы!
Увидев Гепу, Филин бросил спецназовцам:
– Этого сразу в машину. Вы – за мной.
Проходя в сопровождении спецназа через соседний зал, Филин заметил за одним из столиков Тютюню. Тот отвел глаза. Но Филину сейчас было не до него.
Когда Филин и трое
– Где подвал?
Продолжая верещать, она махнула рукой в сторону.
Штык-Артюков, Локоть и двое уголовников расслаблялись за столиком, слушая музыку и попивая дорогой алкоголь. На коленях одного из гостей сидела одна из танцовщиц – девица в шортиках и задранном лифчике со стразами – лапа гостя елозила по ее голой груди.
– Полиция, на пол всем!
Девица взвизгнула, отскочив в сторону и прикрыв грудь руками. Штык оторопело наблюдал, как его гостей укладывают на пол и грубо обыскивают.
– Тебя не касается? – зарычал один из бойцов на Штыка. – На пол!
– Эй, я хозяин бара и…!
Он не успел договорить, потому что боец схватил его за шиворот – Филин услышал, как раздался треск рвущейся рубахи – и швырнул на пол. Локоть поспешно улегся сам, привычно заложив руки за голову и растопырив ноги. Опыт общения с ментами налицо. Боец, который прощупывал карманы и одежду одного из гостей, достал пистолет и показал Филину.
– Ствол.
Но Филина интересовало другое. На столе стояла капсула размером с мизинец, наполненная белым порошком. Взяв ее двумя пальцами так, чтобы не оставить пальцев на боковых сторонах, Филин встряхнул.
– Что это? На герыч не похоже. Штык, уже и коксом балуешься?
– Этого здесь не было, – буркнул Штык.
– Ну конечно. Мужики, пакуйте всех.
Не найдя на столе ничего путного, Филин покосился на закрывавшую свои прелести руками девицу и криво усмехнулся.
– Резко стыдно стало? Выйди куда-нибудь и оденься.
Когда спецназовец поднял Штыка, тот с ненавистью в глазах процедил Филину:
– Ты мне ответишь.
Тогда Филин и сделал то, о чем мечтал давно. С силой, от души и смачно опер двинул Артюкову в рожу. С непривычки костяшкам было больно, Филин расцарапал их о зубы Штыка, но это стоило того. Голова Штыка дернулась, а сам он издал хрюкающий звук и, пыхтя, сплюнул кровь на пол.
Комната, где они находились, была обставлена по высшему разряду. Дорогой деревянный круглый стол, миниатюрная барная стойка, плазменный экран в полстены. В углах комнаты стояли стильные и высокие, в метр, вазы с какими-то ветками – как понял Филин, такие декоративные псевдо-растения сейчас в моде.
Девица, уже в лифчике, вышла из соседней комнаты.
– Ты тоже наверх, – бросил ей Филин, а сам, пока бойцы уводили задержанных, Филин заглянул туда. Катя была права. Полноценная жилая комната с двуспальной кроватью – настоящим сексодромом – посередине.
– Вот черт…
Когда Филин поднялся наверх, проверка шла полным ходом. Руководил Попцов. Некоторых оставляли в покое, на некоторых
– Документы.
Тютюня, буравя Филина настороженным взглядом, достал паспорт. Сделав вид, что изучает документ, хотя там Филин не мог найти ничего, чего бы еще не знал, Филин тихо бросил:
– На остановке.
Тютюня еле заметно кивнул. Тогда Филин вернул ему паспорт и, обернувшись, бросил дежурящему на входе в зал ППСнику Самохину:
– Этого пропустите. – И, чтобы в глазах массовки оправдать проверку Тютюни, перешел к другому посетителю: – Документы.
Старая и грязная, покосившаяся и побитая там, где только можно, остановка общественного транспорта располагалась метрах в 200 от «Саванны», за углом. Филин смог добраться до нее только через полчаса, когда основная работа была закончена. Тютюня слонялся взад-вперед около остановки. При виде Филина он вздохнул с облегчением и плюхнулся на переднее пассажирское сиденье филинской машины.
– Тютюня, и давно ты в кабаке Штыка отвисаешь?
– А почему нет, – удивился тот. – Это единственный приличный кабачелло в этом курмыше.
– А ты никак баблом разжился?
– Только давайте не будем считать мое бабло, Борисыч, – поморщился Тютюня.
– Если ты что-то мутишь, я должен знать сразу. Лучше заранее быть в курсе, от чего тебя потом отмазывать придется.
Тютюня был осведомителем Филина. И не просто осведомителем, а одним из лучших. В некоторые моменты даже идейным, что сейчас редкость. Например, Тютюня не переносил наркоманов и торговцев наркотиками, от которых по молодости, растя в самом глухом гетто Промышленного района, натерпелся многого. Филин лукавил: Тютюня, хоть и вел свои дела – скажем, Филин точно знал, что Тютюня занимается скупкой краденого – не высовывался, работал осторожно и проблем не доставлял. Но информатором был ценным. Такие агенты для любого опера на вес золота.
– Чисто все, Борисыч, расслабьтесь. Кстати. Я тут по квартирным делам пробиваю, как вы просили. Говорят, неместный хаты чистил на вашем участке, Борисыч.
Филин выругался.
– Так и знал. Гастролер, твою мать… Поэтому и затишье. Черт… Тютюня, а кто он вообще? Хоть что-нибудь мне дай.
– Говорят, типа цыган какой-то. Еще слышал, что он на рынке нашем отирался недели две назад. В шашлычной у Арсена поспрашивай, наверняка там светился. Или у торгашей.
– Уже что-то.
– А вы никак Штыка поджарить хотите, а? Погоны новые Борисыч захотел?
Тютюня расплылся в ухмылке, но, встретив хмурый взгляд Филина, осекся и кашлянул.
– Тютюня, ты Буча знаешь? Его кто-то оприходовал некрасиво. Буч в больнице валяется с сотрясением и уже два дня в сознание не приходит.
– Туда ему и дорога, Борисыч. Буч гнилой черт.
– В курсе. Но сомневаюсь, что тот кто его разукрасил, чем-то лучше. Ничего не слышал?
– Могу поспрашивать, без базара.
– Ты Буча хорошо знаешь? Кто у него закупается? Говорят, это мог быть один из его клиентов. Или нет. Знаю, что это был какой-то здоровяк.