Зона Смертников
Шрифт:
Вид изувеченных тел заставил меня задуматься. Я погрузился в некое подобие транса и не мог отчетливо осознавать происходящее. Слышал, как что-то подсказывал адвокат, о чем-то требовательно распрашивал прокурор. Судья тоже периодически подавала голос. В общем, я слышал разные голоса и видел людей, но не мог точно сказать, что они делали и о чем говорили.
Через какое-то время я почувствовал толчок в бок. Это Николай Валентинович, наконец, растормошил меня и привел в чувство.
– Соберись, Тони, – побуждал он меня. – Твой выход.
– Что?
– Обвиняемый, – послышался
Я поднялся со скамьи. Оглядел всех: своего адвоката, обвинителя, судью с секретаршей и родственников зверски убитой семьи.
– Я… Я не убивал, – пролепетал я и снова рухнул на место.
Николай Валентинович недовольно покосился на меня.
– То есть считаете себя невиновным? – уточнила судья.
Понеслись жаркие дискуссии. На языке юриспруденции они называются прения сторон. Но я фактически не участвовал в них, доверившись, как и планировал, своему адвокату.
С моей точки зрения это довольно скучная часть заседания и вместо того чтобы хотя бы вслушиваться я продолжал вновь и вновь прокручивать в голове фотографии жертв.
Я поймал себя на мысли, что не просто хочу, чтобы все знали о моей невиновности в этом грязном деле. Я хочу действительно найти настоящего убийцу или убийц. Хочу справедливости.
– Встать! Суд идет! – раздалось вновь.
Оказалось, пока я мучил себя страшными образами вырезанной семьи, прения давно закончились, и судья вышла для принятия решения, а теперь уже возвращалась для оглашения приговора.
Как и всегда было много бла-бла-бла в ее словах. Меня же интересовала только финальная, резолютивная часть приговора.
– Все будет нормально, судья свой человек, – шепотом обнадежил меня адвокат.
А судья тем временем подобралась к тому, самому важному нижнему параграфу документа.
– … признать Иванова Антона Геннадьевича виновным в убийстве семьи Морозовых и назначить ему приговор в виде лишения жизни с погружением сознания в виртуальную реальность в КСРС и установкой тела в КПИ. Приговор вступает в силу через две недели и может быть обжалован в течение не установленного срока… Осужденный, вам понятен приговор?
Я хлопнул ресницами и посмотрел на родственников погибшей семьи. Те выглядели весьма довольными и бросали на меня торжествующие взгляды. Придурки! Они ведь даже не осознавали, что реальный убийца их родных все еще где-то на свободе. И быть может они будут следующими жертвами его деградированной психики.
– Я же тебе говорил, – буркнул Николай Валентинович, криво ухмыльнувшись.
Я посмотрел на него и кивнул.
Глава 3. Погружение
Разумеется и судья и адвокат и даже начкар в СИЗО знали о результате судебного заседания. Да и сам я не сомневался, что меня отправят умирать в КСРС, что расшифровывалось как колония строгого режима и смертников.
По окончании судебного заседания в зале появились двое конвоиров из СИЗО. Они проводили меня обратно в мою камеру в изоляторе. Мой адвокат тоже прошелся с нами продолжая наставлять меня по пути.
– Ты все помнишь, Тони?
– Конечно
– Ну ладно, – он все-таки казался немного обеспокоенным. – Я навещу тебя, если появятся новые данные.
– Главное по моему делу не забудьте, – попросил я показав большим пальцем назад в сторону здания суда.
– Не волнуйся, Тони. Я же обещал. Ты будешь признан невиновным.
Я и не волновался бы, ведь уже проходил похожие схемы. Меня сажали, я делал дело, потом выяснилось, что посадили меня зря и вызволяли. Хотя, конечно, в виртуальную тюрьму я отправлялся впервые.
Беспокоило меня не это, а та грязь, в которой я теперь как бы замарался. Убийство несчастной семьи выглядело таким кровавым, что желание поскорее покончить с этим заданием довлело надо мной. Мне до черта не хотелось, чтобы все думали обо мне как о таком мерзавце, способным покрошить на кусочки четырнадцатилетнюю девушку, не говоря уже о восьмилетнем пацане.
Но я мог положиться на Николая Валентиновича и потому оставался спокойным.
Я вернулся в свою камеру, поделился с сокамерниками своим приговором, пообсуждал его с ними. Разумеется, корчил из-за всех сил свое якобы недовольство и грозился что подам апелляцию. А на самом деле считал дни, приближающие меня к моменту, когда мое тело погрузят в капсулу последней инстанции (КПИ).
Также я мысленно обдумывал свое задание. На первый взгляд оно мало чем отличалось от прочих подобных. Добрый Дядюшка поручал мне как правило встретиться с кем-то (иногда требовалось сначала найти этого кого-то), поговорить и убедить сообщить или выполнить какое-то действие. Мое природное обаяние, умение хорошо излагать мысли, а на крайний случай прекрасная физическая подготовка, хорошо способствовали успеху в подобных миссиях.
В этот раз работенка имела ряд отличий. Она была необычной даже если отбросить факт, что человек, до которого я должен добраться, находился в виртуальной КСРС.
Во-первых, я даже не знал как он выглядит. Мне было известно только его имя – Вадим и погоняло – Баклан.
Кроме того, я не знал, где конкретно искать этого зека. А мир в виртуальным КСРС был довольно просторен. Адвокат уверял, что скоро у них появятся люди из разработчиков в КСРС и тогда эта и другие проблемы будут решены.
Ну и третье. В этот раз я понятия не имел что мне нужно получить от объекта. Миссия была такой: найти и ждать дальнейших инструкций.
За время ожидания я несколько раз встречал юного конвоира Гуменюка. Поначалу он был очень мрачен и смотрел на меня исподлобья. Но когда до дня Икс осталось всего два дня, и я снова увидел его во время послеобеденного выгула, он буквально сиял.
Меня так и подмывало спросить о причинах его бесконечного счастья. Но я и так догадывался. Этот дебил скорее всего только-только узнал о моем приговоре и скорой казни. Вот только он не знал, что моя капсула хоть и называется капсулой последней инстанции, по факту будет обычной. Оборудование, которое вводит смертельную инъекцию при смерти в виртуальном мире, будет деактивировано. Я полезный агент Доброго Дядюшки, а у этой организации все схвачено. Ну, или почти все.