Зона сна
Шрифт:
– Телефон тебе, говоришь? – Верзила зашёл за решётку и склонился над ним. Стас закрыл глаза. – Телефон ему! – взревел полицейский и с размаху пнул Стаса в рёбра.
– Не смей меня бить, скотина, – сказал Стас.
– Ах ты, московское мурло! – возмутился верзила, примериваясь, куда бы пнуть ещё. – Я тебе щас покажу скотину… Я тебе покажу, как наших пацанов обижать…
Тут входная дверь с грохотом слетела с петель и упала посреди заплёванного коридора. Помещение как-то сразу наполнилось мужчинами в военных мундирах с голубыми петлицами. Верзила, который уже замахнулся на Стаса,
Над Стасом склонилось сразу несколько голов в фуражках с голубыми околышами. Одну из них, лохматую и без фуражки, он узнал.
– Петруха! – выдавил он сквозь разбитые губы. – Ты как здесь?
– Живой! – обрадовался капитан Лапыгин, и Стаса обдала такая густая волна спиртного духа, что у него даже на секунду прояснилось в голове. – А я как услышал в пивной, что какие-то штафирки напали на мотоциклиста в коже, а потом его же в участок замели, сразу нашим телефонировал. Тут десантная бригада неподалеку расквартирована… Ну что, от этих уродов тебе тоже досталось? – Лапыгин кивнул в сторону сидящего на полу чина.
– Немного было…
– Ах ты ж, скотина ты, скотина! – обратился капитан к поверженному стражу порядка. У того от страха отвисла нижняя губа. – Крыса ты гнусная, вонючая, паскудная…
– Носилки есть? – крикнул куда-то за дверной проём военный в погонах майора.
– Нету, – ответили ему с улицы.
– Тогда клади его на дверь!
Спустя минуту Стаса на бывшей входной двери вынесли из участка. Перед крыльцом тарахтел двигателем грузовик с эмблемами ВВС на дверцах. Поодаль урчали два джипа. От непогашенных фар на улице было светло как днём. И этого света ещё прибавилось, когда из переулка вдруг выскочил грузовик, из которого посыпались тоже люди в мундирах – но в серых, с малиновыми погонами. В руках у них были самозарядные токаревские винтовки. Заклацали затворы. Авиаторы выставили своё оружие – у них были автоматы с короткими стволами.
– Всем оставаться на местах! – забубнил мегафон. – При малейшем движении открываем огонь на поражение!
– Ты ещё кто такой, твою мать?! – крикнул капитан Лапыгин, которому определённо в этот вечер было море по колено.
– Я, твою мать, вологодский полицмейстер! А ты, висельник, выходи-ка с поднятыми руками, пока я тебе язык не отстрелил!
И тут на площадку между двумя воинствами, готовыми открыть друг по другу огонь, беззвучно вкатился огромный чёрный «роллс-ройс». Задняя дверь чудовища медленно распахнулась. Человек, сидевший в салоне, даже выходить из машины не стал, а только ногу выставил на подножку.
– Полицмейстер, подойдите! – сказал он дребезжащим, неприятным каким-то голосом. – И вы, майор!
О чём шёл разговор, никто не слышал. Спустя две минуты беседа закончилась. Полицмейстер скомандовал своему воинству садиться в грузовик. Майор велел своим тоже грузиться. Дверь со Стасом подняли и потащили к кузову армейского грузовика.
– Стойте! – сказал Стас.
Перевалившись
Стас тоже остановился.
– Послушайте, – сказал он, едва ворочая языком. – Судя по всему, вы тут самый главный… по улаживанию проблем.
Человек внутри «роллс-ройса» слушал его не перебивая.
– В этом городе… в тюрьме сидит одна женщина… Матрёна Кормчая… Её посадили так, попутно… чтобы кому-то досадить… Надо её выпустить… Для вас это пустяки, а Бог вам зачтёт.
Человек в «роллс-ройсе» высунул голову, с любопытством оглядел избитого Стаса, и втянул голову обратно. На нём был маленький чёрный котелок, пенсне – больше Стас ничего не успел разглядеть.
– Станислав Фёдорович, – сказал этот загадочный тип изнутри машины своим неприятным голосом. – Мне важнее зачёт не у Бога, а у других инстанций. А из-за вас и так уже в моём городе непорядок.
Его цинизм потряс бывшего крестьянина, бывшего царского дипломата, бывшего княжеского дружинника Стаса больше, чем всё остальное, произошедшее в этот день.
– Как же это? – пролепетал он. – Жители запуганы… Юноши одичали… Стража избивает невинных… Из-за меня? Что, ведьмицка сила, происходит в вашем чёртовом городе?!
– Давайте не будем усугублять, князь, – неприязненно ответил ему человек. – Я оценил ваше благородство и подумаю, что можно сделать для вашей дамы… И хватит с вас. Вадим, поехали!
Четыре дня Стас провалялся в армейском госпитале. Соседом по палате у него был молодой поручик со сломанными ногами; он рассказал ему немало интересного про принципиально новый род войск – воздушный десант. Капитан Лапыгин навещал Стаса по пять раз на дню, то с коньяком, то с виски, то с джином – в гарнизонном магазине проблем со снабжением не было.
– Ты, Стас, прирождённый десантник! – восхищался он. – В одиночку выстоять против вооруженной банды! Давай за это выпьем.
Загипсованный поручик охотно составлял им компанию. Лапыгин говорил ему, указывая на Стаса:
– Представь, вот этот юноша бледный уделал двенадцать обкуренных придурков, из них двое навсегда инвалиды, а один, говорят, вообще не жилец!
…На исходе четвёртого дня Стас и капитан Лапыгин улетели в Москву на новеньком английском «энсоне».
Плосково, 1822 год – Лондон, 2057 год
Воздух во храме сделался будто пустым, и нечем стало дышать. В наступившей тишине было слышно, как потрескивают свечи перед образами. А может, это потрескивали, вставая дыбом, волосы на головах прихожан? Ни скрипа, ни слова, ни шороха не вплеталось в этот треск, жуткий сам по себе. Стоявший ближе всех к амвону поп Ферапонтий выронил кадило из ослабевшей руки и как-то вяло закрестился. Затем попятился и опрокинулся прямо на сосновый пол.