Зона теней
Шрифт:
Алекс вылезла из машины и остановилась, не в силах сдвинуться с места – ноги у нее подкашивались. Сначала послышалось блеяние, от озера донесся всплеск. Алекс сделала несколько неверных шагов по направлению к дому, остановилась, покачнувшись, и едва не упала. Оскальзываясь в вязкой грязи, Алекс опять двинулась вперед, но почувствовала, что правая нога вдруг закоченела.
– Проклятье, – пробормотала она, осторожно вытягивая ногу и стараясь не оставить туфлю в грязи. Дом был погружен в темноту, но из-под дверей амбара пробивалась полоска света,
Дэвид стоял спиной к двери, рассматривая блок, который на канате свешивался со стропил. Блок покачивался над новой пластиковой цистерной, которая по-прежнему стояла посреди амбара.
– Привет, – сказал он, не поворачиваясь. – Хорошо прошел день?
– Нет, – тихо сказала она.
– С ума сойти, ну просто сойти с ума!
– Как ты узнал, что это я?
Он по-прежнему не поворачивался.
– Машина. Всегда узнаю ее по звуку, хотя ты влетела быстрее, чем всегда. Ну не сволочизм ли, как ты думаешь?
– О чем?
– Я вот прикидываю: а что, если оставить ее здесь, как ты думаешь?
Алекс посмотрела на канат.
– Похоже на виселицу.
– Виселицу? – Дэвид повернулся, всматриваясь ей в лицо. – Господи, да ты ужасно выглядишь.
Алекс опустила голову и почувствовала, что из глаз потекли слезы; она чихнула.
– Идем, – сказал он, нежно обнимая ее за плечи. – Я налью тебе выпить.
Они расположились на кухне.
– Я думаю, это великолепно. Служба лично для тебя. – Он улыбнулся. – Это доказывает, что церковь становится конкурентоспособной. Если паства не является в церковь, церковь идет к пастве. Она вступает в битву с соблазнами пиццы, карри и массажисток. «Наберите номер нашей службы», а? Причт является к тебе прямо домой – и можно не беспокоиться о ящике для пожертвований. Надеюсь, они ничего у тебя не потребовали?
– Нет, никаких денежных сборов.
– Не похоже на этих педиков.
– Дэвид! – резко оборвала она его.
– Извини.
Он взял бокал и погонял вино по стенкам.
– Ты же знаешь, утро вечера мудренее.
Улыбнувшись, Алекс сделала глоток виски.
– Хорошо.
– Означает ли это, что теперь ты вернешься?
Она уловила нотку грусти в его голосе и сжала стакан в ладонях.
– Я подумал… понимаешь, – сказал он, краснея, – похоже, у нас сложились очень неплохие отношения. Я подумал… может быть… возможно…
Алекс плотно смежила веки, чувствуя, что на глаза опять набегают слезы, и сидела дрожа и раскачиваясь на стуле взад-вперед. Она сделала еще один глоток, слизывая с ободка слезинки, открыла глаза и посмотрела на Дэвида.
– Еще ничего не кончено, Дэвид. – Жесткий спазм скрутил ее тело с такой силой, что она чуть не застонала. – Все только начинается.
Он положил руку ей на плечо, грубовато погладил лицо.
– Здесь ты в безопасности, дорогая, – сказал он. – Я позабочусь о тебе, не беспокойся. Какое-то время тебе не стоит возвращаться в Лондон… пока ты… пока все не наладится.
Алекс кивнула; одинокая крупная слеза скатилась
Алекс проснулась от звука капающей воды, капли били яростно, резко, словно выстрелы. Алекс упала на лоб тяжелая капля, за ней другая. Плюх. Бам. Звуки эхом отдавались в комнате, словно она находилась в пещере.
Ноги Алекс были словно изо льда. В лицо дул пронизывающий ветер. Бам, услышала она. Алекс подняла руку, чтобы стереть воду с лица.
Но лицо было совершенно сухим.
Нахмурившись, Алекс почувствовала, как у нее вдруг забилось сердце, снова вспомнился жалобный вскрик Фабиана: «Помоги мне, мама!»
И затем чей-то рык: «Да не слушай ты этого маленького ублюдка!»
Что с тобой происходит, дорогой? Пожалуйста, расскажи мне. Прошу тебя.
Бам! Капля стукнула ее, точно теннисный мяч; она почувствовала, как струйка воды сползает по щеке, и дотронулась до нее рукой. Ничего.
И тут внезапно она все поняла.
Содрогнувшись, Алекс закрыла глаза. Теперь она знала, что ей нужно делать, но не была уверена, хватит ли у нее на это смелости.
Часы в гостиной дважды звонко щелкнули, до Алекс донесся какой-то непонятный звук, шорох ткани, затем она почувствовала резкий порыв воздуха. Скрипнуло окно, раздался звук вздувающихся портьер.
Сердцебиение улеглось – это ветер, просто ветер и портьеры. Вот и все. Она с облегчением улыбнулась, откинувшись на мягкие подушки, и почувствовала, как теплеют ноги, как расслабляется тело, как стихает боль.
Алекс ощутила резкий укол в палец и вздрогнула. Иглы с мучительной болью впились в нее, и ее тело конвульсивно содрогнулось. Боль столь же внезапно исчезла, и она осталась лежать, ощущая жжение и зуд во всем теле, словно свалилась в крапиву.
Мощная волна подбросила ее в кровати; Алекс застыла, прислонившись к изголовью, и застонала. Что-то стояло в ногах кровати. Тень, очертания которой были чернее, чем сама темнота.
– Сегодня, мама.
Голос был чист и ясен, до невероятности ясен.
Зуд не стихал.
– Дорогой, это ты?
Алекс протянула руку к ночному столику, ища кнопку настольной лампы. Вспыхнул свет, и она моргнула; глаза у нее болели и чесались; она, прищурившись, уставилась на темные очертания шкафа в ногах кровати.
Портьера пузырем влетела в комнату, словно кто-то гневно отшвырнул ее, и Алекс услышала шум ветра. Она сложила на коленях руки и закрыла глаза.
– Боже, прошу тебя, помоги мне. Пожалуйста, дай мне силы выстоять. Защити и сбереги душу Фабиана, благослови ее, и да упокоится она в мире. Прошу тебя, милый Боже, не дай ему… – Она замолчала.
Кто-то смотрел на нее.
Алекс открыла глаза – никого, никого и ничего, только мебель, вздымающиеся портьеры и свист ночного ветра.
Утром она спустилась на кухню и удивилась, увидев там Дэвида.