Зона Топь

Туровская Марина

Из загса за сценой расставания необычных жениха с невестой наблюдала Юля: Леонид Тавренный укатил в одну сторону, а Маша села в свою машину и уехала в противоположную. И ни одного поцелуя при расставании, ни одного нежного взгляда.

Набрав цифры телефона, Юля с нетерпением ждала ответа.

— Светка? Ты там стоишь или сидишь?

— Я лежу, — зевнул голос в трубке. — Чего ты так рано? Я еще сплю.

— Сейчас ты просто умрешь. Помнишь херувима из нашей церкви, про

которого говорят, что он будущий монах?

— Не то что помню, а забыть не могу. Из-за него через день бегаю в церковь. — Голос перестал зевать и стал громче. — А что случилось?

— Он только что подал заявление в загс, свадьба в субботу.

— Иди ты? И с кем?

— Да с Машей какой-то. Она месяца два с половиной назад приходила с другим мужиком. Тот тоже был красивый. А сама-то она — толстая, ненакрашенная, волосы растрепаны, ну чисто Алла Пугачева в молодости.

— Юля… — Женский голос стал подозрительным. — А ты ничего не путаешь?

— Я не могу путать, — рассердилась Юля. — У меня работа требует повышенной внимательности… Зря я тебе позвонила.

— Ой, прости, Юленька. Просто новость сногсшибательная. Сейчас же встаю.

— Куда это ты? — насторожилась Юля. — Надеюсь, не в церковь?

— В церковь, именно в церковь, — зазвенел женский телефонный голос. — Пойду и посмотрю на Леонида как на мужчину, а то я его тоже за монаха принимала, сочувствовала.

— Только не проболтайся никому! — вспомнила уговор Юля.

— Молчу как рыба, — поспешно пообещал голос. Но было ясно, что проболтается.

Просидела на работе допоздна, спешно собирая и переделывая документы для аукциона. Другого дня у меня не будет, завтра их необходимо сдать.

Да, неделька выдалась беспокойной. В четверг приезжает Аня, в пятницу аукцион, в субботу свадьба Толика и регистрация моих отношений с Ленчиком.

А с воскресения начну новую жизнь — зарядка, правильное питание и так далее. Пора заняться собой, единственной, и быть здоровой и красивой.

В девять вечера у меня начали слипаться глаза от напряжения, и я, сложив бумаги и выключив компьютер, отправилась домой.

Переодеваясь в коридоре из туфель в тапочки, я услышала разговор из кухни.

— …Да с чего им жениться, они же почти незнакомы?

Заглянув в кухню, я увидела растерянного брата, заплаканную Иришу, Ниночку, Данилу и Сашу за столом. Тетя Лиля накрывала ужин.

— Да перепутали че-нибудь. — Лиля поставила перед Иришей тарелку с борщом. — Рази ж он поменял бы тебя на нашу Машку. — Все посмотрели на тетю Лилю с большим интересом, но она не смутилась. — Машка и ростом ниже, и фигура хуже, я уж не говорю, какая она хозяйка.

Вертя головой во все стороны, Даня слушал разговор взрослых, мало что понимая, но тетю Лилю смело перебил.

— Моя мама самая красивая… и умная, —

добавил он после секунды раздумий.

— А ты вообще поужинал два часа назад. Тебе спать пора! — И Лиля забрала у моего сына пирожок с капустой.

Вот это она зря. У нас семейная наследственная страсть к пирогам с капустой и отвращение к силовому воздействию. Даня не стал спорить. Он сжал рот, насупился и заревел. Басом, дрожа губами, разбрызгивая слезы.

Ириша и тетя Лиля на его плач отреагировали слабо, зато Ниночка, отложив вышивку какого-то немыслимого цветка, вскочила и обняла племянника.

— Что же вы у ребенка пирожок забираете, тетя Лиля?

— Его и так разбаловали. Замолчи, Данила, и отправляйся спать.

Я стояла, спрятавшись за косяком, еле сдерживаясь.

— Вы, тетя Лиля, — Ниночка даже руку выставила, защищая моего сына, — вы в деревне всю семью застращали, а теперь еще и здесь свои порядки устраиваете! Хватит!

Первый раз слышала, чтобы Ниночка на кого-то кричала. Даник тоже удивился и перестал реветь.

— Да они без меня, — Лиля сложила полотенце в четыре раза и все поглаживала его, нервно теребя в руках, — грязью зарастут. Я и так заради вас семью бросила, мужа оставила…

— Дышать они там без вас свободнее стали, — злорадно сообщила Нина. — Мне бабушка звонит каждый день, спасибо за то, что мы вас здесь терпим, говорит.

— Да чтобы я туда вернулась?! — Возмущение тети Лили нарастало. — Да пусть они сами с утра до вечера у плиты коноебятся, да полы за всей кодлой кажный день моют, да портки прабабке с памперсами менят, да…

— Прабабушку не трогайте, — зашипела Нина…

— …А свадьба у них в субботу, — устало перебила семейную склоку Ириша. — Там же, где и у Толика с Ниной.

— Если это правда, — Толик отставил пустую тарелку и придвинул к себе другую — с мясом и овощами, — то пускай делает, что считает нужным, я своей сестре доверяю.

— Я ей тоже доверяю, — Ниночка вытерла салфеткой зареванное лицо Даника, — но мне очень-очень интересно…

— Не может она за Алексея выйти замуж. — Саша, сидевший рядом с Иришей, похлопал ее по руке, успокаивая. — Не могли они успеть снюхаться так, чтобы до загса дело дошло.

— Дурное дело нехитрое. — Я вышла из коридора и села за стол, рядом с сыном. — Я действительно выхожу замуж за Алексея, то есть за Ленчика. Алексей — это его новое имя, взятое при крещении.

— От как быват, — Лиля уперла руки в бока. — У подруги мужа из-под носа свесть. Это рази порядочно?

— Данечка, — я поцеловала сына. — Иди, тебя Нина спать уложит, а мне с тетей Лилей поговорить надо.

— Мама, ты ее уволь, — зашептал мне на ухо Даня. — Она на тебя ругалась.

Нина увела Даню, Толик ушел сам, сославшись на усталость.