Зона влияния
Шрифт:
Зазвонил его сотовый– «Да, Жень?». Направляясь в зал, кинул мне абрикос, который я не успела словить. «Лучше скорее уйти, пока все не зашло слишком далеко» – убеждала я себя. Спать с ним – не правильно – мне ведь всего шестнадцать, а он слишком взрослый, и вряд ли будет всерьез ко мне относится. Вспомнить хотя бы, как он дерзко трогал меня у всех на виду. Ну а что я собственно хотела, знакомясь с «клубным» парнем?! Все-таки Настя и Кристина не правы. Будущего мужа в злачных местах ночью не найти.
Стоило вспомнить о подругах, как получила от одной из них смс.
НАСТЯ: У ТЕБЯ ВСЕ ОК?
Я: ДА, МЕНЯ НИКТО НЕ ИЗНАСИЛОВАЛ.
Вышла к Аркаше в зал, чтобы попрощаться. В этот момент он, не расставаясь с телефоном, перешел в смежную комнату. Судя по диалогу, пытался что-то найти. Решила подождать – не тот случай, чтобы уходить по-английски.
На диванчике мягко, и голос Аркаши, доносящийся из соседней комнаты, действует так убаюкивающее. В момент в голове возникли метаморфозы, и перед глазами все смешалось.
***
С меня снимают обувь. Наконец-то я дома… Очень холодно – не люблю, когда так. Где одеяло?! Плечи замерзли. С трудом открывая глаза и пытаясь разбудить осознанность в себе, понимаю, что совсем не у себя дома, а Аркаша уже успел снять с меня один ботинок. Он и диван расправил и застелил.
– Какого хрена ты делаешь? – испугалась я, отдернув ноги.
Даже веки до конца не раскрылись, а корпус так вообще покосился.
– Я просто хотел снять обувь…
Теперь чувствую, волнение исходит от него.
…Ты чего?
– Не трогай меня!
Все больше отстраняюсь от него. Боль в голове делала меня раздражительной, холод сковывал тело. Я всего лишь хотела домой, где бы точно была в безопасности. Непонятно, зачем он раздевал меня. Я не давала согласие на то, чтобы остаться у него ночевать.
…Я не сказала, что останусь тут.
– Зачем тогда поехала со мной? Я тебя не заставлял.
Как будто не осознавая, что делает, снова ушел в комнату и оттуда продолжил:
…Кстати, тут вещи моей сестры. Есть сланцы… Иди сама посмотри.
Быстро встала и в темпе начала искать второй ботинок. Так и не обнаружив его, выбежала из дома.
На улице почти рассвело. Небо тускло-оранжевое. На часах почти шесть утра.
Черт! Сколько же я спала?! За это время он мог сделать со мной все, что угодно. А вдруг он меня не раздевал, а одевал?! Нервничая, перебирая из стороны в сторону, побежала искать остановку – автобусы уже должны были ходить.
Подъехала практически пустая газель – сегодня суббота. Водитель осуждающе и немного похотливо на меня посмотрел, когда влезла к нему без одного ботинка. На задних сидениях, развалившись, дрыхла Настя. Моему счастью не было предела – родное лицо. Как потом она мне рассказала, Кристину через какое-то время после моего ухода забрал папа. Он узнал, что дочь не в гостях с ночёвкой у одной из своих подружек-отличниц, а в «притоне», как он выразился, с совершенно другой компанией. Чтобы не быть разоблаченной, Настя не стала показываться ее отцу, дабы не подкреплять его мнения о ней, что она – самый настоящий «рассадник анархии» в его патриархальной семье. В общем, Кристина уехала, а Настя продолжила веселиться в клубе, если можно, так сказать. Этой ночью ей пришлось, как и мне, надеяться на общественный транспорт. Пока мы ехали, я тоже кое-что рассказал ей из того, что пережила. Извинилась, что соврала, что была почти дома. Так мы бы могли поехать вместе на такси, но теперь, жарясь под палящим солнцем, тряслись в маршрутке.
Глава 3
Мой первый рабочий день на постоянной работе
– И почему именно эта работа…
– Но он же единственный, кто позвал меня.
– И ты сразу повелась.
– Хватит, Аркаш. Ты сам сказал, найди работу, раз не хочешь учиться.
– Я сказал: «Займись чем-нибудь, что тебе по душе, что даст какой-то опыт». Иди вон снимайся в кино. Ты же актриса!
– Но кто меня туда возьмет?! Я не хочу об этом говорить.
– О чем тогда?
– Думаешь, я смогу?
– Что сможешь?
– Быть ассистентом.
– А чего там не смочь?!
– Вдруг он что-то сложное задаст?
– Ты же актриса. Представь себя в предлагаемых обстоятельствах и действуй так, как поступила бы твоя героиня.
– Это не гарантирует выполнение задания.
– Тогда скажи ему «пока», и домой.
– Аркаш!
– Саш, не обижайся, но много мозгов не надо, чтобы выполнять поручения мудака, который не в состоянии сделать их сам. И в любом случае ты ничего не теряешь, а приобретаешь опыт.
На этом наш разговор завершился.
И далее почти полтора часа я просила в холле фитнес-центра, ожидая Андрея. Грусть и злоба захватили меня. Один единственный вопрос громоздился над всеми остальными мыслями: «Какого хрена я тут делаю?!».
Наконец он позвонил, попросил выйти на улицу. Кажется, мы куда-то едем. Снова: «Какого хрена?!» Я на это не подписывалась. Через час, полтора мне уже можно выдвигаться на день рождения Лены.
На улице темно. Падает мокрый снег. Слякоть. Туда-сюда гоняют машины, создавая звуковой мусор. Наконец у тротуара останавливается Мерседес. Через окно Андрей указывает мне на заднее сидение, так как рядом с ним место занято какой-то девчонкой, похожей на ту, что была вместе со мной на собеседовании.
Открываю заднюю дверь и, еще не пройдя в салон, спрашиваю:
– А мы куда едем?
– По делам. Садись давай. – торопил меня Андрей.
Очень неуверенно опускаюсь. Теперь одна половина тела – на краешке сидения, а другая – все еще на улице, ботинком в глубокой слякоти. Страх все больше и больше овладевает мной.
Мне кажется, в детстве я получила небольшую психологическую травму во время просмотров телевизионных передач с канала «НТВ», но может я и путаю, и это был другой канал. Они тогда делали сюжеты про маньяков, педофилов и прочих сумасшедших, показывая при этом на экране ужасные, омерзительные вещи. Мою бабушку совсем не волновало то, что я тоже находилась с ней в этот момент перед экраном телевизора. Наверно она думала, что я ничего не понимаю, но я впитывала всё. Мне было одновременно и страшно, и интересно. Оторваться было сложно. Помню, одна передача была про отца, совратившего своего ребенка. После этого я очень боялась оставаться одна со своим папой или ездить с ним куда-либо без мамы. Вся эта информация про «нехороших людей» до сих пор хранится в моей памяти, и никуда от нее не деться.