Зов ааори
Шрифт:
Когда Андрею исполнилось семнадцать — сразу после окончания школы — он сбежал. Мог бы и раньше. Но когда-то давно дед говорил ему, что школу обязан закончить каждый хоть немного уважающий себя человек. И Андрей закончил. Получил аттестат, вернулся домой, собрал скудные пожитки и все припрятанные заначки – и ушёл. Он даже не был уверен, что мать заметила его исчезновение.
Подался он, как и полагается, в Москву. Из крупных городов она была ближе всего. Там снова пришлось крутиться как белка в колесе — чтобы к двадцати годам, наконец, встретить хорошую девушку и быть в состоянии отвести её в кафе…
–
– - Да что вы…
– Мне что, уйти, не расплатившись? Так я уйду!
– Сейчас…
Девушка стушевалась – вопрос денег всегда затыкал даже самых разговорчивых. Через минуту на столе лежал счёт. Андрей кинул оплату, не оставив чаевых, поднялся и ушёл. Теперь он точно знал, что надо делать. Теперь он был уверен в своём пути… Рядом шумело, как в песне, Садовое кольцо, вот только многочисленные иномарки сильно портили и вид, и настроение. Двадцать лет жизни позади, а иномарки у него так и не было.
Меня разбудила Пятнашка, прерывая странный сон. Я даже не стал ей его пересказывать. Анд-рей мне совершенно не нравился. Если я ещё хотел пересказать предыдущий сон, выполняя своё обещание, то теперь передумал. Ну его этого обиженного жизнью… Мама его обижала. У меня вот вообще не было мамы в этом мире – и ничего, живу. Мысли о том, что если предыдущие сны были обо мне, то и Анд-рей когда-то был мной, я от себя старательно гнал. Этот «я» был мне настолько противен, что я его даже как чужого человека презирал.
На юг мы выдвинулись всё так же – вдоль опушки Пущи. Хотя шли мы на этот раз медленнее, но всё же ежедневные марши были изнуряющими. Служи мы в пехоте – и такое перемещение было бы для нас привычным. Однако все ааори тренировались в чём угодно, кроме унылой ходьбы – этого нам и по жизни хватало. В результате любой поход после зимы оборачивался сбитыми в кровь ногами, изматывающей усталостью и недосыпом. Впрочем, все, кто принял участие в походе, уже втянулись и смирились.
Когда мы проходили место, где земли Линга некогда соприкасались с границей леса, я, наконец, сумел оглядеться. В погоне за восставшими было не до того, а вот теперь времени, сил и любопытства оказалось достаточно. За зиму изменённые растения сошли на нет, однако пока обычных трав на их месте выросло немного. Пройдёт ещё не один год, прежде чем растительность и животный мир здесь смогут восстановиться. Поравнявшись с телегой мудрецов, я решил начать давно запланированный разговор.
– Мастер, а что сейчас в Линге? – спросил я, начиная сильно издалека, но в полной уверенности, что Ксарга этим не проведёшь.
– Пусто там! – ответил мудрец. – Мы пока не успели начать восстановление. Но егеря несколько раз за зиму выезжали на разведку. Говорят, что в последний раз даже нежить была. Так что ааори там работы хватит.
– Откуда там нежить? Все, кто попал в малые миры – они же и погибли там, в малых мирах? – удивился я.
– А куда делись те, кто не попал? Как думаешь? – усмехнулся мудрец.
– Малые миры лишь…э… Маска! – добавил Соксон. – Они как будто скрыли реальность. Понимаешь, Шрам?
– Нет, – признался я.
– Ну, если проще… – снова
– Да… Как проще объяснить… Малые миры просто занимали его место, – кивнул Ксарг. – И когда Линг появился, на его улицах все ещё хватало трупов. И серых, и людей.
– Получается, что теперь по его улицам бродят толпы нежити? – понял я.
– Насчёт толп не уверен… – возразил Ксарг. – Большая часть, скорее всего, ушла в Пущу. Нежить же всегда старается собраться большими стаями. Чем больше стая – тем вернее появится некий лидер, даже если при этом часть неживых будет… Скажем так, окончательно поглощена.
– Почему нежить так себя ведёт? – не отставал я, хотя разговор явно ушёл в сторону от первоначальной цели.
– Над этим вопросом многие мудрецы бились, – усмехнулся Соксон. – Однако принятая в настоящее время среди мудрецов концепция говорит, что нежить – просто пограничное состояние между Дикими Землями и миром людей. Как бы сказать, переходный пояс…
– Это как? – я заинтересовался.
– Ну, понимаешь, изменённые не едят нормальных! – объяснил Ксарг.
– Ну а как же запасы, которые делали серые люди? – вспомнил я о забитых трупами амбарах во время нашествия.
– А! Это интересный момент! – усмехнулся мудрец. – Дело в том, что нежить всегда убивает нормальных людей и почти не трогает животных. Но при этом и люди, и животные становятся частью нежити.
– Ни разу не видел неживого кирри! – заметил я.
– И не увидишь! – объяснил мудрец. – Каким-то образом мёртвая плоть под воздействием нежизни собирается в обычных низших. Не важно, какое именно… гхм… мясо стало основой. Чем меньше кусок мяса, тем дольше до него добирается нежизнь. И тем больше её требуется, чтобы заставить этот кусок мяса что-то сделать.
– А как перемещаются эти маленькие… куски? Чтобы получился один низший, ведь потребуется много таких фрагментов?
– Это нам до сих пор неизвестно. Никто этими исследованиями так и не занялся – хлопотно, а толку мало. Однако есть мнение, что существуют и совсем маленькие формы нежити, – заметил Соксон. – Они как-то находят друг друга, сливаются в целого низшего и уже после этого выходят на земли людей. Поэтому нежить иногда встречается даже в самом сердце Империи. Простой люд считает, что это останки несожжённых покойников.
– Это только предположения! – отмахнулся Ксарг. – В любом случае, нежить всегда стремится к объединению. А вот дальше начинается самое интересное! Неживую плоть с удовольствием едят изменённые твари! И серые запасали амбары, чтобы было что кушать, когда встанет весь амбар!
– Гадость какая! – я поморщился. – Так причём тут пограничное состояние?
– А при том, Шрам, – объяснил Ксарг, – что даже нормальные растения рано или поздно оказываются в желудках всяких жучков-червячков. В свою очередь, их едят более крупные животные, а тех – ещё более крупные. И вот они как раз после смерти становятся нежитью, которая уже родственна изменённым. Если бы этого не было, мир вообще невозможно было бы изменить.