Зов Амазонки
Шрифт:
Впрочем, этот паук оказался очень тактичным разбойником. Он как истинно сильный и великий воин держался скромно, не мозолил глаза и показывался лишь один раз в сутки, примерно через час после захода солнца. Тогда он молниеносно выскакивал из своего укрытия, нацеливался на самую аппетитную ночную бабочку и, сцапав ее, возвращался в свою щель. После этого он не появлялся, уступая поле боя мне, двуногому охотнику. Тогда я уже без страха мог заняться охотой.
— Я его не люблю! — изрекает Чикиньо и называет паука «тенентом», ибо «тененты» преследуют его отца и он питает к ним непреодолимое отвращение. — Я бы ему этого не простил…
— Так
— И поймаю, обязательно поймаю! Вот увидишь, поймаю.
— Посмотрим.
И вот Чикиньо, вооружившись палкой, метлой и сеткой для ловли бабочек, притаился у щели. С похвальной выдержкой он просидел один вечер, второй, третий. Весть о его воинственных намерениях разносится по палубе, и все пассажиры восхищаются им. Некоторые пытаются помочь и принимают участие в засаде.
Неизвестно, пронюхал ли паук что-либо, или же Чикиньо выбрал неудачное время для охоты, но «дичь» не показывала носа, и физиономии молодого охотника и его сообщников с каждым днем все больше вытягивались. На третий вечер Чикиньо швырнул на пол метлу и заявил:
— Он перебрался в другое место.
— Неужели?
— Либо его уже нет в живых…
— Ну, конечно, он испугался тебя и умер от страха…
Чикиньо в бессильном гневе поглядел на потолок, куда в последний раз улизнул хищник, и снова упорство и ожесточение заблестели в его черных глазенках.
— Терпение, — говорю я, — похвальное качество охотника.
— Сам знаю, — ворчит молодой энтузиаст. — А я говорю тебе, что его уже нет!
На следующий вечер на палубе неописуемый крик и суматоха. Чикиньо вопит что есть мочи, задыхаясь от восторга; пассажиры несутся к нему со всех ног и тоже орут, капитан вылетел из своей каюты, я опрокинул на ходу скамейку.
— Есть! Есть! Поймал! — несутся радостные крики.
Да, Чикиньо поймал паука. Только что хищник появился, наконец, на потолке, мальчишка метлой стряхнул его на пол и проткнул вилкой. Теперь победитель приплясывает на палубе, размахивает своей добычей и сует ее всем под нос. Волосатый паук величиной с растопыренную ладонь бессильно перебирает лапами.
— Нужно его убить, — предостерегаю я.
Но Чикиньо не боится живого паука, он высоко держит его в руке и издает победные вопли. И вдруг случилось несчастье. Очевидно, мальчик неосторожно дернул рукой. Паук соскользнул с вилки на пол и, не теряя времени, помчался к куче свернутых канатов. Все бросились за ним, но, увы! Паук пропал.
Среди пассажиров мнения разделяются: одни утверждают, что паук, проколотый вилкой, все равно сдохнет, другие — что он выздоровеет.
Растерянный Чикиньо совершенно убит.
— Вот видишь, — говорю я с напускной серьезностью, — фортуна изменчива. Но истинный философ должен принимать спокойно и победы и удары судьбы.
Однако Чикиньо не хочет быть истинным философом. Он смотрит на меня исподлобья и вдруг, выказывая этим свое волнение, бросает два тяжелых коротких слова:
— Сдохнет! Тененте!
По-видимому, он прав. Паук больше не появлялся на палубе.
30. ПРОЖОРЛИВОСТЬ
У других лампочек на «Синчи Рока» орудуют пауки из семейства ликозид, или пауков-волков. Это небольшие, прожорливые твари, юркие и наглые, настоящие волки в паучьей семье! Они караулят по двое, по трое у каждой лампочки, и к ним в жертву попадают чаще всего мухи, хотя ликозиды нисколько не гнушаются и более крупной
В центре парохода находится небольшая каюта. В ней хранятся самые ценные сокровища капитана Ларсена. Это сердце парохода — склад товаров, предназначенных для продажи населению Укаяли. На полках, тянущихся от пола до потолка, размещены всевозможные товары, необходимые жителям лесов. Здесь найдется все, начиная от иголки, керосина, сукна и полотна и кончая ружьями и консервами. Четыре стосвечовые электрические лампочки заливают склад потоками яркого света и превращают эту каюту в страну чудес, страстных мечтаний и непреодолимых искушений. На всей Укаяли не найдется человека, который бы не поддался соблазнам, таящимся здесь.
В каюте за столом сидит Ларсен. У него голубые, холодные глаза. У людей Укаяли, наоборот, глаза черные и горячие. Ларсен неторопливо ведет торговлю, а жители Укаяли с раскрасневшимися щеками и затуманенным взглядом пожирают сокровища, привезенные из далекого мира.
Индеец из племени кампа принес четыре шкуры дикой свиньи, пекари. Ослепленный светом, он осматривается вокруг, и глаза его загораются при виде стольких чудес. Он хочет получить за свои шкуры большой нож — мачете. Шкуры хорошие, тщательно просушенные и стоят не одного, а двух мачете.
— Мачете не получишь, — спокойно заявляет Ларсен. — Он стоит шесть шкур, а у тебя только четыре. За четыре шкуры ты можешь получить лишь материю на платье для своей жены и на брюки для себя.
— Но мне не нужно материи, — объясняет индеец и с просительной улыбкой повторяет: — Мне необходим мачете.
— Мачете дать не могу! — звучит жесткий ответ.
Свет четырехсот свечей ослепительно поблескивает на стали мачете, усиливая искушение. Ларсен приказывает дать сигнал к отходу. Ларсену милосердие не знакомо, страдания кампа его не трогают. Индеец с жестом отчаяния убегает и тотчас снова возвращается. Он тащит еще две шкуры. Вероятно, это все его достояние. За мачете он заплатил втридорога. Но что делать, если нож ему необходим?
— Подлец! — скрипит зубами Чикиньо. Он сжимает кулачки и начинает шагать по палубе, как маленький дикий звереныш.
31. ЧИКИНЬО ДЕЙСТВУЕТ ПО ЗАКОНУ
Индеец кампа, получив мачете, возвращается на берег. Там он садится на землю и с грустной покорностью смотрит на пароход. А в это время на складе у капитана продолжается оживленная торговля. Несколько метисов и белых перуанцев торгуются с капитаном, среди них вертится Чикиньо.
Спустя некоторое время мальчик прибегает ко мне на палубу и, пряча что-то за спиной, таинственно улыбается.