Зов ангела

Мюссо Гийом

— Если я правильно помню, Уэйн попросил тебя выйти за него замуж, когда вы возвращались из паба, после выпивки. Паб был набит, как в метро в час пик, а его вырвало в туалете сразу после того, как он попросил твоей руки, не так ли?

— Хорошо, ты выиграла этот раунд. — Джулиане было нечего возразить.

Маделин улыбнулась, приблизившись к зоне прилета, пытаясь найти Рафаэля посреди толпы. В начале рождественских праздников тысячи туристов собрались в терминале, который гудел, как растревоженный улей. Некоторые торопились к своим

семьям, другие спешили на другой конец света, в райские уголки, подальше от серости Нью-Йорка.

— Слушай, — продолжила Джулиана, — но ты не сказала мне, каков был твой ответ.

— Ты что, шутишь? Я сказала «да», конечно же!

— И ты даже не помучила его немного?

— Помучила? Джул, мне почти тридцать четыре года! Тебе не кажется, что я и так достаточно долго ждала? Мне нравится Рафаэль, мы с ним вместе уже два года и сейчас пытаемся завести ребенка. Через несколько недель мы переедем в свой дом, который выбрали вместе. Джулиана, первый раз в моей жизни я чувствую себя защищенной и счастливой.

— Ты говоришь так, потому что он находится рядом, не так ли?

— Нет! — воскликнула Маделин, смеясь. — Он пошел регистрировать наш багаж. Я говорю так, потому что я действительно так думаю! — Она остановилась у газетного киоска. Плотно сложенные пачки газет щетинились картинами мира, несущегося по течению: экономический кризис, безработица, политические скандалы, социальные конфликты, экологические катастрофы…

— Ты не боишься, что с Рафаэлем твоя жизнь будет предсказуемой? — нанесла удар Джулиана.

— Это не проблема! — ответила Маделин. — Мне был нужен кто-то твердый, надежный, верный. Ведь вокруг нас все так неустойчиво, хрупко и шатко. Я не хочу подобного в моем браке. Я хочу возвращаться вечером домой и быть уверенной, что найду там мир и спокойствие. Ты понимаешь?

— Хм… — отозвалась Джулиана.

— Никаких «хм», Джул. Иди лучше, начинай обход магазинов, выбирай платье — тебе быть подружкой невесты!

— Хм, — тем не менее повторила молодая англичанка, но на этот раз больше для того, чтобы скрыть свое волнение, чем для того, чтобы продемонстрировать свой скептицизм.

Маделин посмотрела на часы. У нее за спиной, на взлетно-посадочной полосе, серебристые самолеты ожидали своей очереди на взлет.

— Хорошо, я оставлю тебя в покое, мой рейс отправляется в 17.30, а я еще не получила моего… моего мужа!

— Твоего будущего мужа, — поправила ее Джулиана. — Когда ты приедешь ко мне в Лондон? Почему бы не в этот уик-энд?

— Как бы мне хотелось! Но это невозможно, мы приземлимся в Руасси слишком рано. У меня едва хватит времени, чтобы принять душ у себя дома перед открытием магазина.

— То есть ты не прекращаешь работу, ведь так?

— Я флорист, Джул! А в Рождество у меня больше всего работы!

— Постарайся хотя бы поспать во время перелета.

— Ладно! Я перезвоню тебе завтра, — пообещала Маделин.

ОН

— Не

настаивай, Франческа, не может быть и речи, чтобы мы увиделись!

— Но я всего лишь в двадцати метрах от тебя, внизу, у самого эскалатора…

С телефоном, словно приклеенным к уху, Джонатан нахмурился и подошел к балюстраде, выходившей на эскалатор. Внизу стояла молодая брюнетка, которая говорила по телефону, держа за руку ребенка в слишком большой для него куртке. У нее были длинные волосы, джинсы с заниженной талией, дутая пуховая куртка, а также дизайнерские солнцезащитные очки с широкой оправой, которые, словно маска, скрывали часть ее лица.

Джонатан махнул рукой в сторону своего сына, робко ответившего на его приветствие.

— Отправь ко мне Чарли и уходи! — приказал он.

Каждый раз, когда он видел свою бывшую жену, его охватывал гнев, смешанный с болью. Это было сильное чувство, которое он не мог контролировать и которое делало его одновременно и злым, и подавленным.

— Ты не можешь продолжать разговаривать со мной так! — запротестовала она. В ее речи слышался небольшой итальянский акцент.

— Не смей даже пытаться учить меня! — взорвался он. — Ты сделала свой выбор, и теперь тебе придется мириться с последствиями. Ты предала свою семью, Франческа! Ты предала нас, Чарли и меня.

— Оставь в покое Чарли!

— В покое? В то время как он как раз и есть тот, кто платит за разбитую посуду? Это из-за твоей выходки он видит своего отца всего лишь несколько недель в году!

— Я сожа…

— А самолет! — перебил он. — Ты хочешь, чтобы я напомнил тебе, почему Чарли боится летать на самолете один, и из-за этого я должен ехать через всю страну во время любых школьных каникул? — спросил он, повышая голос.

— Все, что произошло с нами… это жизнь, Джонатан. Мы взрослые люди и должны понимать, что нет только черного и только белого.

— Но судья почему-то решил не так, — заметил он и вздохнул, вспомнив про развод, который был решен в пользу его бывшей жены.

Задумавшись, Джонатан посмотрел вниз. Было всего 16.30, но ночь должна была вот-вот наступить. На освещенных взлетных полосах стояла целая вереница больших широкофюзеляжных лайнеров, ожидавших сигнала на взлет в направлении Барселоны, Гонконга, Сиднея, Парижа…

— Ладно, хватит болтать, — сказал он. — Занятия в школе начнутся третьего января, и я привезу тебе Чарли накануне.

— Ладно, — согласилась Франческа. — И еще одно: я купила ему мобильник. И я хочу иметь возможность поговорить с ним в любое время.

— Ты что, шутишь? Об этом не может быть и речи! — взорвался он. — В семь лет нет надобности в телефоне.

— Спорный вопрос, — возразила Франческа.

— Если спорный, то ты не должна была принимать решения в одиночку. Мы поговорим об этом, может быть, но сейчас ты заберешь эту штуковину и отпустишь Чарли ко мне!

— Хорошо. — Франческа сдалась.