Зов ангела
Шрифт:
— Так ты и ответил ее дочери?
— Нет, конечно. Я был смущен, а она заявила мне без обиняков: мол, она расспросила мать, кое-что разузнала и выяснила, что… я ее отец.
— И ты ей поверил?
— Даже до того, как она мне об этом сообщила, словно это был некий очевидный факт.
— Почему? Думаешь, она похожа на тебя?
— Нет. Думаю, она похожа на тебя.
Маделин вспылила:
— Не играй с этим, Дэниел!
— А ты не утверждай обратного! Ты ведь тоже привязалась к этой девочке! Не потому ли ты с таким упорством взялась за это расследование, что она напомнила тебе себя?
— Это была моя работа,
Но Дойл так просто не сдался:
— Эта девчонка могла бы быть нашей дочерью! Она была умной, воспитанной и так отличалась от всех этих идиотов, что вечно меня окружают. Она не боялась трудностей и всегда шла по жизни с гордо поднятой головой. Для меня это был словно подарок небес.
— Значит, вы потом стали часто видеться?
— Да, почти каждый день, втайне от всех. Это был наш секрет. Когда я узнал ее получше, то не стал врать и рассказал все о моей деятельности. Она будто вернула мне вкус к жизни. Впервые мое существование обрело смысл.
— Ты давал ей деньги?
— Я немного ей помогал, но не хотел вызывать лишних подозрений. Я решил оплатить ей учебу в хорошем университете, хотел даже официально признать ее своей дочерью, но, учитывая количество моих недоброжелателей, ей от этого было бы только хуже. К тому же у нее были проблемы со здоровьем, которые заботили меня больше всего…
— Ее сердце? — спросила Маделин.
Не отрывая взгляда от мутных, темных вод Ист-Ривер, Дэнни с грустью кивнул:
— При малейшей физической нагрузке она начинала задыхаться. Она не жаловалась, но очень часто уставала, а два раза при мне даже упала в обморок. Тогда я отвез ее в Объединение первичной медицинской помощи. Врач обнаружил шумы в сердце, но не выявил никаких других аномалий. Чтобы окончательно успокоиться, я обратился к лечащему врачу моей матери с просьбой провести дополнительные анализы. Вскоре пришел диагноз: дилатационная кардиомиопатия. Сердце Элис билось медленнее, чем положено. Болезнь была уже на продвинутой стадии, так что девочка могла умереть в любой момент.
— И неужели врач согласился назначить ей лечение на поддельное имя?
— У каждого человека есть своя цена, Маделин.
— И это сработало?
— Первые несколько месяцев Элис хорошо переносила лекарства.
Картина прояснялась. Постепенно Маделин восстанавливала в голове хронологию событий, однако многие вопросы еще оставались без ответа.
— А Элис действительно знала, чем ты занимаешься на самом деле?
— Да, я никогда ее не обманывал.
— И это никак на ней не отразилось?
— Скажем так: она была достаточно умна, чтобы смотреть на вещи трезво, без предрассудков.
Маделин приняла это замечание на свой счет, но реагировать не стала.
— И ты ни разу не думал о том, чтобы уйти на покой?
— Разумеется, думал! Но как ты себе это представляешь? Думаешь, все так просто? Что мне достаточно просто пальцами щелкнуть? Я был в безвыходном положении: в затылок дышали копы, враждебные банды хотели с меня шкуру содрать, даже мои собственные люди только и ждали удобного момента, чтобы предать меня.
— Элис об этом знала?
— Она знала больше, чем я мог предположить, ведь именно она предложила мне выход.
— Что ты имеешь в виду?
— Как-то раз я увидел ее с огромной папкой, в которой были подшиты десятки статей из Интернета: целая кипа юридических и правовых текстов, примеры судебных разбирательств —
— И что же это был за способ?
— ВИТСЕК: американская программа защиты свидетелей. [49]
33
Свидетели
Генеральный прокурор Соединенных Штатов может организовать защиту свидетеля в ходе официального производства по делам организованной преступности, если сочтет, что в отношении такого свидетеля может быть совершено насильственное преступление либо запугивание.
49
WITSmmmmmmm EC (Witness Security Program) — программа защиты свидетелей США. За тридцать лет существования через нее прошли 16 тысяч человек, из них 7 тысяч живут под вымышленными именами в разных частях страны.
Сидя на скамейке, Маделин и Дэнни порядком замерзли, поэтому решили продолжить свою прогулку. Несмотря на холод, на набережной было довольно людно. Неподалеку компания пожилых людей, вооруженных сетями, пластмассовыми ведрами и удочками, со старческой непосредственностью радовалась неожиданно рыбному месту. Одну за одной они вылавливали рыбин, и, казалось, это занятие им не надоест никогда. Говорили они по-польски, по-русски, по-испански… Эдакий языковой плавильный котел в лучшем смысле этого слова.
— Сначала, — рассказывал Дэнни, — я ответил Элис, что ее идея с Программой защиты свидетелей шита белыми нитками. Я не хотел ничего менять. Но она стояла на своем: «Я уверена, что ты вполне можешь использовать тех, кто мешает тебе жить». Эти ее слова и стали для меня отправной точкой. В Штатах тогда как раз намечались президентские выборы, и борьба с наркотиками была одной из тем предвыборных кампаний. Все кандидаты наперебой говорили о мексиканских картелях, чьи преступные разборки унесли десятки тысяч жизней. Американцы были крайне озабочены проблемой безопасности на границе государства. Избрание Обамы стало поворотным моментом: он взял на себя ответственность и признал свою страну причастной к наркотрафику, поскольку Америка считается главным потребителем наркотиков. Еще до инаугурации он повстречался с президентом Мексики и подтвердил свое твердое намерение вести бескомпромиссную войну с наркоторговцами. Эта встреча сыграла Обаме на руку: у Вашингтона не было ни малейшего желания соседствовать со страной, замешанной в торговле наркотиками.
— И какое отношение это имеет к тебе? — спросила Маделин. — Отмывание денег?
— Пятнадцать лет назад, когда я стажировался в Калифорнийском университете Лос-Анджелеса, я познакомился с Хезебель Кортес.
— Дочерью главаря картеля? О ней сейчас пишут в каждой газете из-за этого судебного разбирательства.
— Долгое время я поддерживал с ней связь. У нас обоих было тяжелое семейное прошлое. Между детьми преступников есть особое взаимопонимание, знаешь ли.
— Настолько особое, что вы оба даже приняли кровавую эстафету у ваших отцов…