Зов Древних

Локнит Олаф Бьорн

Проснулся он от того, что кто-то тронул его за плечо. Люций мгновенно вскочил, как привык делать это по тревоге, но его удержали и заставили занять сидячее положение. Часовые по-прежнему стояли неподвижно, точно колонны, похоже, ни разу не шевельнувшиеся с того времени, когда он заснул. Зато вернулся командир караула. С ним пришли еще трое солдат и офицер, по-видимому, более высокого звания, чем командир караула. Собственно, никаких особых знаков различия не требовалось, чтобы разобраться, где начальник, где подчиненный,— это было видно сразу по манере говорить и держаться, по действиям, которые исполнял тот или иной, тем более опытному военному.

Но самым примечательным из вновь прибывших человеком

был сребробородый мужчина лет пятидесяти пяти. Ростом он был пониже военных, но все же гораздо выше Люция. Был он крепок и мускулист, с длинными вьющимися волосами, аккуратно, впрочем, расчесанными и схваченными цветным налобным ремешком. На лбу на ремешке был укреплен большой зеленый, наверное драгоценный, камень в серебряной оправе. Глаза мужчины были непроницаемо черны, лицо благородное и гладкое, без морщин, несмотря на возраст. Облачен он был в длинные просторные белые одежды и пурпуровый плащ. Он смотрел на Люция внимательно, но без особого интереса. У ног мужчины находился кожаный мех, из которого он извлек кубок с крышкой и печенье в маленькой плетеной корзинке. Передав все это Люцию, он отступил в полумрак, не переставая между тем наблюдать за ним. В кубке оказалось легкое бодрящее вино, а печенье таяло во рту. Ел Люций быстро, но все же старался следить за тем, чтобы не показаться жадным или неряшливым.

Утолив, таким образом, первый голод и подкрепив силы, Люций почувствовал себя значительно лучше. Заметив, что пришелец закончил свою трапезу, мужчина снова приблизился, принял у Люция кубок и опустевшую корзинку, сложил все обратно в мех, а потом внимательно и долго посмотрел ему в прямо в глаза. Какое-то загадочное слово слетело с его губ. Люций почувствовал, как члены его наливаются свинцом, как тяжелеют веки, как слипаются глаза и никнет на грудь голова. Сон, не желаемый, но навеянный волшебством, опять овладел им. Сознание погасло, как свеча, на которую подули. Он в который раз погрузился во тьму...

Новое пробуждение состоялось уже в небольшой вырубленной в скале комнате с невысоким сводчатым потолком. Лежал он все на том же ковре из лишайника. Кто-то заботливо укрыл его шерстяным одеялом — в пещере было довольно прохладно. Собственная одежда его безвозвратно исчезла. На нем же были одеяния, подобные тем, какие носил давешний седой мужчина: длинная туника и некое подобие тоги. Доспех куда-то унесли. В головах был укреплен на стене поставец, в котором пылал факел. Комната оказалась невелика — шесть на шесть шагов, округлая. Справа и слева чернели проемы. Не слишком роскошно, конечно, не покои Фрогхамока, но куда лучше подземелья тварей с миндалевидными глазами. К тому же он был среди людей!

И тут из левого отверстия раздался такой глубокий звериный вздох, какой могло издать только огромное животное. Люций похолодел и осторожно и медленно стал выбираться из-под одеяла. Подкравшись к отверстию, он с опаской заглянул в соседнюю пещеру. Каков же был его ужас, когда в огромном зале с высоким потолком и сереющим в противоположной стене проломом взору его предстал кошмар горной ночи — дракон! Чудовище мирно спало, подобрав под себя ужасные лапы и уткнув голову под крыло, как это делают птицы.

«Неужели дракон был подослан ими?! — подумал Люций, имея в виду своих нежданных благодетелей.— Уж не хотят ли принести меня в жертву этой жуткой твари?» — содрогнулся он.

— Не страшись, чужеземец. Отныне и здесь дракон тебе не опасен,— услышал он за спиной родную аквилонскую речь.

Люций обернулся: на пороге комнаты стоял тот самый седовласый муж, похожий на жреца. Речь его была старомодна. Говорили так лет пятьсот назад, о чем можно было судить по древним свиткам.

— О, почтенный,— обратился к нему Люций.— Могу ли я узнать, где нахожусь и кто вы, приютившие меня? Прости, не знаю твоего имени.

— Зови

меня Служителем,— ответил мужчина,— ибо истинного своего имени я не могу тебе открыть. Я расскажу тебе, куда ты попал, но прежде хочу слышать твое повествование. Меня интересует, кто ты, откуда, как случилось, что оказался в пограничной галерее, и вообще, что сейчас творится наверху, если ты оттуда. Но я вижу, что ты сильно исхудал и давно не ел, потому следуй за мной.

Служитель провел его через анфиладу высеченных в скале покоев. Иные были пусты, в иных хранились всевозможные запасы, иные вовсе были разгорожены, вероятно, в них жили. Наконец вступили они в небольшой, но и не маленький зал, где их ждал стол, составленный из простых, однако сытных блюд. Два безмолвных воина охраняли помещение.

— Прошу, садись,— пригласил Люция Служитель.

Тот не заставил себя ждать и, усевшись за стол, пришел в себя, только когда съел все до крошки. При этом он даже не помнил, что же именно ел.

— Ну вот, теперь, утолив голод и как следует, отдохнув, ты вполне можешь приступить к рассказу, — предложил Служитель, глядя на несколько смущенного своим поведением аквилонца. Зеленый камень у него на лбу ярко сверкнул.

— Родился я в Аквилонском королевстве, в Тарантии...— начал Люций и так постепенно, час за часом, сам увлекшись собственным рассказом, поведал Служителю многое о том, что знал сам. Получивший в юности довольно приличное образование, Люций был интересным собеседником, и наверняка Служитель узнал гораздо больше, чем рассчитывал узнать. Временами он задавал вопросы, желая уточнить новые незнакомые слова и имена. Закончился рассказ на том, как, очнувшись на ложе у ворот, Люций увидел Служителя.

— Спасибо тебе, Люций, за столь обстоятельную повесть. Сейчас я прикажу, чтобы принесли еще еды и вина, и поведаю, сколько мне позволено, про то, о чем ты осведомился.

...Еще где-то на самой заре хайборийской эры легендарный основатель Аквилонии — блаженный Эпимитриус отправил на полуночный восход несколько немногочисленных отрядов, набранных, однако, не из простых воинов, но из витязей — служителей Митры Лучезарного. Целью их было отыскать и возродить существовавшее, по преданию, в этих горах подземное святилище великого бога, в котором хранятся бесценные древние знания и совершаются чудеса для истово верующих. Охраняют святилище пещерные львы и свирепые грифоны с медными когтями, а богослужения осуществляет один отшельник, коему за подвиги во имя веры дарована долгая жизнь, что должна продлиться до прихода новых последователей веры в великого бога, основавших обширное царство во славу его.

Неизвестно, сколько из ушедших заплутало и померзло в горах, скольких перебили воинственные тогда местные горцы, сколькие, ничего не найдя, попали в суровую Киммерию, где и сгинули без следа, но три отряда вышли все же именно к нынешним окрестностям Фрогхамока и стали подниматься в горы здесь. Отбросив беспорядочную атаку плохо вооруженных горцев, очутились они в долине Чаши, где солдаты Люция отыскали грязное озерцо.

Оказалось, что с помощью нехитрых механических приспособлений, на которые в то время были способны и желтокожие карлики, вода легко выводится в поземные пустоты, а прибывает она вовсе не от дождей, а наливается из поземного озера. И действительно человечки с миндалевидными глазами раз в год жгут там великий костер в виде пирамиды и приносят жертву, для чего отлавливают в горах кого-нибудь из людей, предпочтительно молодую девушку. Воду же напускают для того, чтобы никто из чужаков не осквернил священного места своим присутствием. Но тогда вход в холмы был много проще, это с годами карлики завалили все большие пещеры, оставив лишь неприметные расщелины и потайные лазы. В то время в долину Чаши выходил огромный проход, в который без труда могла въехать колесница.