Зов Халидона
Шрифт:
– Мне еще надо на несколько минут зайти к Уайтхоллу.
– Да ты что! Так поздно?
– Он сказал, что ему необходимо поговорить со мной. Наедине. Ума не приложу, что ему надо. Я постараюсь как можно короче.
Он вставил ключ, открыл дверь и поймал себя на мысли, что инстинктивно прикрывает Элисон, нащупывая выключатель и осматриваясь. Комната была пуста, соединяющая два номера дверь открыта – словом, ничего не изменилось с тех пор, как они ушли отсюда несколько часов назад.
– Я тронута, – прошептала Элисон, шутливо положив подбородок на его руку, все еще перегораживающую вход.
– Что? –
– Что ты сказала? – переспросил он еще раз.
– Я говорю, тронута твоей защитой. Это очень мило.
– Почему в твоей комнате не горел свет? – Он явно думал о своем.
– Потому что я его выключила. Я зашла за сумочкой и вернулась к тебе, а по дороге выключила свет. Здесь есть второй выключатель, – указала она на дверь.
– Да, я и забыл.
– Ну, в тот момент ты был слишком взбудоражен. Надеюсь, к моей комнате не столь большое внимание. – Элисон наконец вошла в номер и закрыла входную дверь.
– Я тоже так думаю, но все-таки говори потише. Эти чертовы штуковины могут воспринимать звук через стенку?
– Вряд ли.
Он снял чемоданы с кровати и направился к гардеробу. Не обнаружив в нем багажных полок, он остановился в задумчивости.
– А ты не слишком торопишься?
– То есть?
– Что ты хочешь сделать с моими чемоданами? Я ведь даже не распаковала их!
Маколиф охнул, почувствовав, как краска приливает к лицу. Господи, ну что за идиот!
– Прости, пожалуйста. Это просто автоматически. Я вообще аккуратист.
– Или автомат, – усмехнулась Элисон.
Он вернулся обратно и, не опуская чемоданов, взглянул на нее. Господи, как он устал!
– Ну и сумасшедший денек выдался, – сказал он. – Хуже всего то, что конца ему не видно, – ведь я еще должен зайти к Уайтхоллу… А в моей комнате этот проклятый «жучок»… Можно, конечно, на него наплевать, но от этого не легче. Ладно, пока я в состоянии шевелить языком, хочу тебе еще кое-что сказать. Ты очень, очень мила. И ты права – я сам иногда напоминаю себе автомат. Вот сейчас, например, больше всего мне хочется обнять тебя и поцеловать… Очень хочется. У тебя такая прекрасная улыбка и смех… Мне так нравится, когда ты смеешься, мое самое большое желание в этот момент – прикоснуться ладонями к твоему лицу… Обнять тебя и забыть обо всем на свете! Вот и все. Теперь можешь послать меня к черту, потому что это к делу не относится.
Элисон молча смотрела на него. Ему показалось – целую вечность. А потом неторопливо подошла близко-близко.
– Если бы ты знал, как по-дурацки выглядишь с этими чемоданами, – прошептала она и поцеловала в губы.
Он уронил чемоданы. Внезапный грохот заставил их улыбнуться. Алекс привлек ее к себе. Охватившее его желание было похоже на взрыв. Она, кажется, испытывала то же самое, горячо отвечая на его неистовые поцелуи. Элисон обвила его руками, и он почувствовал, как она дрожит. Нет, это был не страх, не попытка сопротивления, а самая настоящая страсть.
Он поднял ее на руки и отнес на кровать.
– Я так долго этого ждала. Алекс, как ты думаешь, Уайтхолл сможет подождать еще немного? Потому что я, кажется, не смогу…
Они лежали рядом, укрывшись тонким покрывалом. Элисон приподнялась на локте, волосы спадали ей на лицо. Она провела по его губам пальцем, потом – языком.
– Я сошла с ума, – счастливо рассмеялась она. – Я хочу любить тебя всю ночь. И весь день. Я умирала от жажды, я нашла родник и хочу у него остаться.
Алекс медленно перебирал пальцами ее волосы. Потом его рука медленно скользнула ниже и легла на грудь.
– Согласен. С минимальным перерывом на еду и сон.
В соседней комнате приглушенно зазвонил телефон.
– Ты опаздываешь на встречу с Чарлзом Уайтхоллом, – подсказала Элисон. – По-моему, имеет смысл взять трубку.
– Наш чертов сэр Ноэль, – проворчал он, выбираясь из кровати и торопливо направляясь к себе. Взяв трубку, он обратил внимание на задернутые шторы и с благодарностью отметил предусмотрительность Элисон. За исключением носков – почему он их не снял? – на нем ничего не было.
– Я сказал «двадцать минут», мистер Маколиф! – Уайтхолл был в гневе. – Прошел почти час.
– Сожалею, но я сказал «примерно». В моем понимании это допустимо. Особенно если кто-то мной пытается командовать в такое время суток и этот кто-то не истекает кровью.
– Не будем препираться. Вы скоро придете?
– Да.
– Когда?
– Через двадцать минут. – Алекс резко положил трубку и посмотрел на свой чемодан. Кто бы ни был на другом конце этой линии, он уже знал, что Алекс собирается покинуть комнату для встречи с кем-то, кто пытается командовать им в три часа ночи. Ладно, об этом позже.
– Ты шикарно выглядишь! Причем везде, – встретила его возвращение Элисон.
– Ты действительно потеряла всякий стыд!
– А почему ты до сих пор в носках? Какая прелесть! – Она села, завернувшись в простыню, и потянулась за сигаретами.
– И мне прикури, пожалуйста, – попросил Алекс.
– Он недоволен? – поинтересовалась Элисон, протягивая ему зажженную сигарету, пока он подбирал раскиданную вокруг кровати одежду.
– Да, этот наглый сукин сын недоволен.
– Кажется, Чарлз Уайтхолл ищет, на ком отыграться. Он уже вечером был сердит.
– Может, восхищения благодарной публики ему показалось мало, – иронично заметил Алекс, застегивая рубашку.
– Возможно. В таком случае понятно, почему он так вяло реагировал на комплименты.
– Как это?
– Его маленький концерт тщательно подготовлен. Но не для бара. Как минимум для Ковент-Гарден [15] или концертного зала ООН.
Алекс негромко постучал в номер Уайтхолла. Дверь открылась, и на пороге предстала внушительная фигура в расшитом цветами кимоно. Из-под него виднелись полосатые брюки и бархатные шлепанцы.
15
Ковент-Гарден – Королевский оперный театр в Лондоне. Основан в 1732 г.