Зов памяти
Шрифт:
– Часть её программы, – передразнил Марию Лёха. – А мы тут при каких корзиночках? Я в твоей программе не участвую, но кто меня сюда приволок? А их, – он кивнул в сторону Матвея и Трухина, – как сюда угораздило? Видишь, у мужика даже крыша поехала.
– Вы хотите меня обвинить, – девушка едва сдерживала слёзы, – в том, что это я виновата? Я вас всех впервые вижу… я…
– Да ладно тебе, – уже мягче произнёс Лёха, – не вздумай плакать, всё хорошо, разберёмся. Никто тебя ни в чём не обвиняет. Успокойся. Это я так, – Москворецкий подошёл к Марии и погладил ее по
На поляне возникла неловкая пауза. Все поглядывали друг на друга и молчали. Первым нарушил тишину профессор МГУ.
– Молодой человек, – Кирилл Андреевич обратился к Дмитрию, – как вас зовут?
– Дмитрий! Но можно просто Дима.
– Отлично, Дмитрий! Позвольте обратиться к вам с просьбой?
– Да, без проблем, обращайтесь, – смущённо ответил Котуков.
– Пройдитесь, пожалуйста, по пещерке, внимательно посмотрите, может, кого ещё встретите, приглашайте их к нам сюда, на свежий воздух. А мы потом более тщательно поработаем, я видел там много всякой химической посуды.
– Хорошо, – согласился Дима и нырнул в пещеру.
К профессору подошёл Лёха и отвёл его в сторону.
– Слушай, Андреич, ты как думаешь, эти двое, ну… эти… «барин» и «холоп», они нормальные? Мне кажется они из «психушки» нарезали.
– А с чего вы, Алексей… э… как вас по батюшке?
– Да ладно тебе, – Москворецкий хлопнул профессора по плечу, – называй меня просто Лёхой и на «ты», я не привык к таким телячьим нежностям. Кстати, слушай, у меня сестра скоро школу заканчивает. Поможешь ей в МГУ поступить?
– Каким образом? – улыбнулся профессор.
– Ну, ты что? – развёл руками Лёха. – Маленький, что ли? Не переживай, денег хватит… Всё будет пучком.
– Алексей, – перебил профессор, – мне кажется, нам сейчас не об этом нужно думать, произошло что-то неординарное. Сдаётся мне, у нас большие проблемы. Очень большие. Вот почему вы решили, что товарищи, как вы выразились, «нарезали» из психбольницы?
– Так ты разве сам не слышал, что они несут? Один делегат съезда КПСС, другой баринами всех погоняет, ну, типа крепостной он…
– А тогда ответьте мне на один вопрос: какой стране сейчас принадлежит полуостров Крым? – неожиданно спросил Голиков.
– Ну, профессура! – хмыкнул Лёха. – Экзамены на ходу устраивает! Кончай ты это дело, Андреич. Ты к чему это спрашиваешь? Думаешь, я настолько тупой, что не отвечу?
– Думаю, что не ответишь, – улыбнувшись, заявил профессор. – Вернее, ответишь, но неправильно!
– Да ладно, – нахмурился Лёха. – Крым на Украине.
– Вот-вот! Ты из какого года? – спросил профессор.
– В смысле, родился? – спросил Лёха.
– В смысле, уснул когда? Какой год был у тебя?
– Ты гонишь, профессор? Я что год проспал, что ли?
– Нет, не гоню, – Кирилл Андреевич, рассмеявшись, похлопал Лёху по плечу, – скорее всего мы не год и не два тут проспали. Ты так и не сказал, какой год сейчас по твоему мнению?
– 1997.
– А кто президент России?
– Борис Николаевич, – усмехнулся Лёха. – А что?
– А то! Я, например, уснул в 2017 году. Ехал из Университета домой.
Лёха Москворецкий присвистнул:
– Ничего себе! Ты не обманываешь?
– Зачем? Ну, сам подумай, зачем мне тебя обманывать? Делать мне нечего? – вздохнул Кирилл Андреевич.
– Что-то мне прямо не верится! – Лёха потёр висок. – Если ты говоришь правду, то получается, что я проспал двадцать лет?
– Именно так! – подтвердил Кирилл Андреевич.
– Ё-моё, – Москворецкий хлопнул себя по лбу. – А этот делегат? Выходит он… когда он уснул?
– Если учесть, что двадцать шестой съезд КПСС состоялся в 1981 году, это был последний брежневский съезд, то уснул наш делегат тридцать шесть лет назад. Я тогда ещё сам пацаном был.
– Мистика какая-то, а как же «холоп»? – Лёха усиленно чесал затылок. – С ним вообще… – он что, тут двести лет проспал, что ли?
– Не знаю, Алексей, не знаю, – тяжело вздохнул профессор, – но что-то тут не так.
– И что будем делать? – почему-то шёпотом спросил Лёха.
– Прежде всего, думать, – ответил профессор. – Нужно хорошенько подумать и разобраться…
Лёха неожиданно отскочил от профессора и, тыкая пальцем за его плечо, закричал:
– Смотри! Смотри!
Профессор обернулся и вздрогнул. Из-за дерева всего в метрах пяти-шести на них смотрело странное существо, напоминающее оленя, только окрас его шерсти переливался цветами. Животное постояло несколько секунд, и, когда резко развернулось, на его затылке люди заметили еще два глаза. «Олень» вдруг стал полностью зеленым, прыгнул и исчез в кустах.
– Что это было? – спросил Лёха.
– Понятия не имею, – пожал плечами профессор.
– Куда это нас забросили, если тут даже олени четырёхглазые да какие-то разноцветные?
В этот момент Кирилл Андреевич заметил на дереве птицу.
– Надо же, – кивнул он на ветку, – птица тоже четырехглазая.
– И кажется, тоже разноцветная, – уточнил Лёха.
– Да, точно, – присмотревшись, подтвердил профессор. – По-моему, мы попали на остров каких-то мутантов.
Неожиданно раздался истошный крик Марии. Мужчины кинулись к ней. Оказывается, её напугала змея, выползшая из-под листвы. Мария была бледна, словно утренняя манная каша. Она дрожала и пыталась что-то сказать, но у неё не получалось. Той-пудель, не обращая внимания на змею, с изумлением наблюдал за хозяйкой. Видимо, он испугался крика своей хозяйки ещё больше, чем она змеи.
– И гадюка тоже с четырьмя глазами, – произнёс Лёха. – Очень странно.
– Смотри, барин, – отозвался Матвейка, державший в руках бабочку, – здесь у бабочек четыре глаза.
– Андреич, мне приятель рассказывал, что такие в Чернобыле летают… Елы-палы, – хлопнул себя по лбу Лёха, – а мы случайно не в запретной зоне находимся? Может тут радиация? Как можно проверить?
– Никак! – ответил профессор. – С помощью естественных человеческих чувств обнаружить её нельзя.
– Может, по запаху или на вкус?