Зов пустоты
Шрифт:
— Без тебя — ни за что.
Снова принялась целовать его. Времени оставалось все меньше, а сказать хотелось так много, но слова будто выветрились из головы. Ничего не осталось. Только тепло любимых рук. И я цеплялась за Анри, боялась отпустить — и понимала, что придется. Когда лязгнула, открываясь, дверь, внутри будто что-то оборвалось.
— Люблю тебя. — Анри нашел в себе силы улыбнуться. — Очень тебя люблю.
— И я тебя, — сказала в ответ. — Увидимся на суде.
Он кивнул. Можно подумать, у нас есть выбор.
— Пора, мадемуазель, —
Я в последний раз обняла Анри и поспешила к двери. Не оборачиваться! Только не оборачиваться, иначе не выдержу. В горле стоял комок, но глаза оставались сухими. Прости меня, Анри. Прости за предательство, но это — единственный способ тебя спасти.
Взбежала вверх по лестнице. Судья ждал у выхода.
— Вы долго, — недовольно сказал он.
Я не ответила. Вайхес понял, что ничего больше не добьется, и пошел к двери. Я последовала за ним. Вскоре тюрьма с ее ранами-окнами осталась позади. На обратном пути судья молчал, и я была благодарна за это. Наверное, видел по лицу, что разговаривать я не могу. Экипаж остановился у его дома.
— Спасибо, — сказала я. — Надеюсь, вы сдержите слово.
— Не сомневайтесь, мадемуазель, — усмехнулся он. — До встречи.
Я вышла из экипажа и почти побежала туда, где ждал Пьер. Он, как и обещал, не сошел с места.
— Полли! — шагнул ко мне, как только появилась из-за угла. — Ну что?
Я покачала головой. Слов по-прежнему не было.
— Анри не знает, кому понадобилось от него избавляться, — ответила минуту спустя. — Но, когда он вошел в кабинет Таймуса, на всех зеркалах была изморозь.
— Изморозь, говоришь?
Пьер задумался. Он протянул мне руку и увлек к дому. Я беззвучно плакала. А Пьер шел рядом и молчал. Хотелось спросить, что это могло значить, но не было сил.
Так мы и шли рядом, но в то же время бесконечно далеко друг от друга. Я устала, так бесконечно устала, что, казалось, вся тяжесть мира опустилась на плечи. Пьер же выглядел непривычно задумчивым. Он всматривался в окружавший нас полумрак, будто желал найти в нем нечто, что помогло бы нам. Ничего так и не нашел.
Дома тоже царила тишина. Только из-под двери нашей комнаты лился тусклый свет. Филипп не спал. Да и кто бы сомневался? Я приоткрыла дверь. Он стоял у окна — кажется, скоро это стекло заменит Филу весь мир. Подошла ближе, опустила руку ему на плечо. Фил не обернулся.
— Я говорила с Анри, — решила начать разговор сама. — Он в порядке, насколько это возможно. Очень беспокоится о тебе. Вот только о нашем предполагаемом преступнике ничего не смог сказать. Помнит лишь, что все зеркала в кабинете покрыла изморозь, а в следующую минуту они уже были самыми обычными.
— Изморозь? — обернулся Фил. — Это значит…
— Да, это значит, что я ошибся и мы имеем дело не со светлой, а с темной магией, — из-за моей спины ответил Пьер. — И не совсем обычной. С зеркалами работает достаточно ограниченное число магов. Чаще всего это —
— Почему так? — спросила я.
— Зеркальный мир хрупок и опасен. Работать с ним тяжело, высок процент смертности. Заблудишься в лабиринтах — и уже никогда не выберешься. Поэтому отбор в гимназию крайне строг, а выпускники без усилий попадают в список темного магистрата.
— Я не знала.
— Я знал, — откликнулся Фил. — Отец рассказывал мне. Ее еще называют «Черная звезда».
— Именно, — согласился Пьер. Он был сегодня излишне задумчив, а я настолько растерзана эмоциями, что почти не обратила на это внимания. Больше думала о странном учебном заведении, куда есть ход только избранным. Значит ли это, что убийца магистра — непременно кто-то из выпускников? Или, может, магией зеркал овладел кто-то посторонний?
— Зато слова Анри дают нам возможность предположить, что убийца проник в кабинет не через окно, как я думал, — продолжил вскоре Пьер, — а сквозь зеркало. Именно поэтому он в нем не отразился. Я завтра утром уеду, вернусь к вечеру. Хочу поговорить со старыми знакомыми. На всякий случай оставлю для тебя пропуск, Полли.
— Снова один? — возмутился Филипп.
— Да, один, — сурово ответил Пьер. — Нечего тебе делать на суде. Хочешь оказаться рядом с братом?
Фил опустил голову. Резкий ответ, но правдивый. Ему действительно не стоило появляться рядом с Анри, это было слишком опасно.
— День был тяжелый. — Пьер первым заметил, что я едва держусь на ногах. — Давайте ложиться спать. Обещаю, я разузнаю все, что смогу, о тех, кто мог открыть зеркальный переход в кабинет Таймуса. Спокойной ночи.
И удалился, насвистывая под нос какую-то песенку, а мы с Филиппом остались вдвоем.
— Скажи, Полли, — обернулся он ко мне, — как думаешь, Анри отпустят?
— Обязательно, — ответила я. — Иначе и быть не может.
— А если нет? Что тогда? Что с нами будет?
— Не думай об этом, — обняла его неловко. — Не думай, Фил.
Он промолчал. Только выбрался из объятий и лег, повернувшись лицом к стене. Я чувствовала себя обессиленной, поэтому быстро сняла платье и забралась под одеяло. Сон не шел. Вместо сна перед глазами стояло бледное лицо Анри. И я снова задавала себе те же вопросы, что и Фил. Удастся ли нам помочь Анри? И если не удастся — как нам жить дальше?
ГЛАВА 14
Оставшийся до суда день прошел так, что позднее я не могла вспомнить, как ни пыталась. Все было будто в полудреме — я сама, мир вокруг, сузившийся до размеров комнатушки. Пьер, как и говорил, куда-то уехал, и мы с Филом остались вдвоем. А возникало такое чувство, что одна, потому что мы сидели и молчали. Когда за окнами стемнело, а Пьер так и не вернулся, я поняла, что нервничаю. Кто будет защищать Анри, если не Пьер? Я была уверена, что если защитник оставит нас, то плохи наши дела.