Зов скорби

Мигель Ольга Васильевна

Трудно было понять, разглядела ли она что-нибудь в мрачном отражении. Пальцы еще несколько раз прошлись по лицу — словно стараясь ухватиться за прозрачную ниточку — а потом замерли. Ресницы дрожали, расширенный зрачок внимательно всматривался в глубины зеркала… которое в мгновение ока почернело!

Девушка оцепенела. Она хотела бежать, всем

своим существом она хотела бежать подальше от проклятого зеркала, но не могла пошевелиться. Только дрожала, глядя на черное стекло, из которого к ее глазу тянулась тонкая красная нить.

Возможно, ни одного звука не прозвучало; возможно, все это было лишь в моем воображении. Но в голове у меня совершенно четко отпечатался режущий нервы крик, с которым из непроглядной зеркальной черноты по натянутой красной нити вылетел расплывчатый белый силуэт! Искаженное лицо, развивающиеся серые лохмотья, длинные спутанные волосы и кривые когти, которые, хватаясь за алую нить, преодолевали зеркальную поверхность, вытягивая из темного стекла скрюченное уродливое тело.

На миг замерев, существо посмотрело прямо в лицо девушки, касаясь смрадным дыханием ее дрожащих губ, и провело по ее щекам и шее длинным, черным, слизким языком!

Она по-прежнему не двигалась, только из глотки начали вырываться безнадежные всхлипы. А существо, казалось, потеряв к ней интерес, вылезло из зеркала и убежало прочь.

Наконец девушка снова закричала. Руки бессильно хватались за кожу лица и шеи, которая вздымалась гнойными волдырями и слезала, оставляя на теле мерзкие язвы! На смену минувшему гробовому молчанию пришла истерия. Поддаваясь ей, девушка носилась по комнате, рвала и разбрасывала все, что попадалось ей под руку! Схватив свечу, бедняжка что есть силы швырнула ее на постель, после чего упала на пол и начала кататься по теплому дереву, хватаясь за лицо — как будто старалась удержать куски плоти, которые, отпадая, обнажали череп. И подражая ее бесноватым крикам, обезумевший огонь набросился на ее измятую, испачканную

гноем и кровью ночную рубашку!..

Когда я распахнула глаза, не в силах закричать от сковавшего меня ужаса, мне показалось, что я лежу на холодных белых ветвях. Они обволакивали мое тело, смыкались над головой и скрипели, словно шепча мне на ухо. Но наваждение прошло за считанные секунды, и моя рука судорожно сжала белую простынь.

КОНЕЦ ПЕРВОГО ТОМА

Обретя новый путь, я сыграю во тьме, О забвение мечтать остается лишь мне. Чтобы спорить с судьбой, нужно волю собрать, От кошмаров и снов мне уже не сбежать! Черной бабочкой я в небеса полечу, А без крыльев упав, я летать так хочу. И во сне закричав, убегу ли едва… Я забуду про страх, хоть душа и мертва. Буду верить я в то, что час ночи падет И все сговоры враз солнца луч разобьет. Но еще далеко до победы венца, Черной бабочкой я полечу до конца! Черной бабочкой я в небеса полечу А без крыльев увап, я летать так хочу. И во сне закричав, убегу ли едва… Я забуду про страх, хоть душа и мертва. На яву и во сне от кошмаров бегу, Черной бабочкой я просыпаюсь в снегу.