Зов ушедших героев
Шрифт:
Дворцовая стража еле сдерживала беснующуюся толпу, под ноги генерала полетели лепестки мусанджа — он был на вершине славы и всеобщего почета!
Почти вбежав на жертвенную площадку и развернувшись лицом к императорской ложе, он поднял руки. Дождавшись, пока над площадью утихнет последний крик, он низко поклонился правителю и заговорил. Его голос из-под маски звучал приглушенно, но в нём не было даже намека на страх и обреченность.
— Я, Гигемеш шель Гишенн из Великого рода Сипахов, иду добровольно на Ивеш, дабы обелить имя свое и доказать — я не трус и покинул свой боевой корабль последним и только
В полной тишине генерал опустил руки и подошел к остро заточенному шипу, торчавшему из настила. Внимательно к нему приглядевшись, он достал из кармана платок и под восхищённые возгласы собравшихся на площади многочисленных зевак тщательно вытер его от яда. Этот яд Хрикунш, едва попав на незащищенную кожу, способен убить мгновенно и безболезненно. Этим жестом Гигемеш показал свое презрение к легкой смерти.
Толпа на площади зашлась в восторженных криках. Родичи генерала, окружившие помост, стали скандировать его имя, хлопая в ладоши и притопывая ногой. Вскоре над площадью гремело:
— Ги-ге-меш… Ги-ге-меш… Ги-ге-меш!..
Генерал развернулся к шипу спиной, сделал от него два уверенных шага и, словно дирижер, поднял руки.
Толпа вмиг смолкла, и над площадью нависла мертвая тишина.
— За мою честь и во славу императора! — громогласно воскликнул он, и как был с поднятыми руками, так и опрокинулся затылком на остро отточенный шип. Тот с зубодробительным хрустом пробил его череп и вышел из маски, также пробив ее насквозь. Его тело несколько раз дернулось в конвульсиях и затихло.
Из раны бездыханного генерала по специальным желобам заструились ручейки густой черной крови. Она собиралась в небольшие лужицы и стекала в специальные сосуды, которые подхватывали родичи Гигемеша и под восторженные крики толпы уносили прочь.
Церемония Ивеш была закончена.
За несколько часов до этих событий
Накануне церемонии Ивеш, по давней традиции, берущей свое начало еще с незапамятных времен, Гигемеш прибыл в один из многочисленных столичных храмов Буаега, чтобы провести там всю ночь в очищающих душу молитвах.
Служители храма, понимая важность момента, и дабы не сбить молящегося своим присутствием с должного настроя и ритма, оставили его одного, подперев снаружи дверь.
Встав перед алтарем на колени, он оттянул края капюшона вперед и запел ту единственную молитву, которую знал еще с самого раннего детства.
Постепенно его распевное бормотание становилось четче, слова произносились более внятно, и вот уже под сводами храма гремела давно заученная молитва, славя всемилостивого Буаега и его чертоги.
Впадая в транс, генерал не увидел, как кто-то пробрался в храм и стал осторожно подкрадываться к нему. Он также не заметил, как подобравшийся коротко замахнулся и обрушил кулак ему на затылок. Прежде чем впасть в небытие, он как сквозь туман распознал голос Шаагума — верного телохранителя императора.
— Тащите его во дворец и поосторожней там с ним!..
Дворец императора Мушхаага
Верный Шаагум бесшумно вышел из-за кресла с высокой спинкой и
— Он пришел в себя, мой повелитель.
Император подбросил на ладони ключ в виде раскинувшего лапы паука и, улыбнувшись, благосклонно кивнул телохранителю.
— Я хочу его видеть. Приведи генерала в мою тайную комнату.
Шаагум склонился еще ниже и, не разгибаясь, быстро вышел.
Император встал и самодовольно ухмыльнулся.
Большая игра началась. Он всё рассчитал верно, и сам сделал первый ход. Сам! Без этих надоедливых советников и жрецов, вечно сующих свой хвост куда ни попадя. Только он и его верный слуга Шаагум.
Как он и рассчитывал — Гигемеш не перенес такого позора и решился на Ивеш. Воин старой закалки, ветеран многих битв не мог поступить иначе. На это и был расчет. Императору необходимо было это показательное самоубийство. Чтобы как можно больше народу и придворных увидели отчаянный поступок генерала в попытке обелить свою честь. Все знают, что император знал Гигемеша с раннего детства и в какой-то степени покровительствовал ему. Старого вояку уважали и ценили в войсках. Все молодые офицеры, окончившие училища, стремились стать под его началом на заре своей карьеры. Его особо выделял отец Мушхаага и дед его, и поэтому всем должно быть очевидно — любимчиков у нового императора нет, и наказание постигнет каждого, кто, по его мнению, этого заслуживает. Но сейчас случай особый, и мертвый генерал, пусть даже и прошедший Ивеш, ему ни к чему. По-настоящему преданных ему в империи придворных и так единицы, а тут выпала такая возможность…
Мушхааг подошел к стене и нажал на одну из сотен одинаковых пластин древней мозаики. За стеной что-то тихо щелкнуло, и потайная дверь с тихим скрипом отъехала в сторону, открыв проход в небольшую квадратную комнатку.
В старые времена тут располагалась особая личная стража на случай внезапного мятежа или нападения. И если обстоятельства складывались таким образом, что правителю всё-таки приходилось бежать, то через нее можно было попасть в длинное и запутанное подземелье и спасти свою жизнь. Но при Мушхааге эту комнату использовали совсем по другому поводу. Здесь в надежном убежище император проводил тайные встречи, о которых никто не должен был знать. Никакого убранства и современных технологий, только каменные стены и древние механизмы, которые невозможно обнаружить никакими приборами. И молодой император часто признавался себе, что только здесь он чувствовал себя по-настоящему в полной безопасности.
Не обращая внимания на закрывшуюся за спиной дверь, он пересек комнату и подошел к одиноко стоящему креслу. Скоро Шаагум приведет генерала, и всё закрутится. На кону стоит трон и само существование империи. Более преданной фигуры в этой игре, чем старый генерал, ему не сыскать. Сам Буаег помогает ему в этом.
Через несколько минут в дверь, ведущую в подземелье, постучали особым образом. Император прислушался, затем приложил ухо к двери и утвердительно кивнул сам себе — это они. Уверенно приставил ключ к замку и отошел в сторону, наблюдая за действием древнего механизма. Кристалл, расположенный по центру ключа, засветился голубоватым светом и начал попеременно вращаться то в одну, то в другую сторону, открывая замок.