Зови меня Златовлаской
Шрифт:
Засыпая, я услышала звук входящего сообщения. Протянув руку к телефону, прочитала: "Ты вчера уехала не попрощавшись. Не спишь?". Номер был неизвестный, но я тут же догадалась, кто отправитель. Выходит, Влад действительно дал Стасу мой номер. Я не ответила, пускай думает, что я сплю.
Глава 8
Всю следующую неделю Антон пытался прояснить, насколько далеко зашли его отношения с Витой Камышиной. К его сожалению, девушка общалась с ним ровно и совершенно спокойно, поэтому он никак не мог понять, что же в итоге произошло между ними в Залесном.
Сидя в столовой, он не
— Посмотри на нее. Что ты видишь в ее взгляде? — спросил он.
Я подняла глаза на Камышину. Девушка хоть и поглядывала в нашу сторону, но по большей части ее внимание занимала тарелка с супом, стоящая перед ней.
— Голод? — предположила я.
— Сексуальный? — тихо уточнил Антон.
— Да нет, обычный! — я закатила глаза. — Для человека, который на данный момент наполовину девственник, ты слишком самоуверен.
Антон вздохнул и принялся лениво ковыряться в своем картофельном пюре, при этом не спуская с Виты глаз.
В среду Ада оповестила Совет старшеклассников о том, что Ревков будет выступать на новогодней дискотеке. Услышав эту новость, Светлана Викторовна похвалила Аду за упорство, а потом с улыбкой напомнила Максиму Муслимову, что теперь он должен отвести Аду в ресторан. Максим был как всегда спокоен и ответил, что с удовольствием выполнит свои обязательства.
Он пригласил Аду в довольно дорогой ресторан под названием "Нектар". Подруга с нетипичным для нее воодушевлением собиралась на встречу. Перемерив сотню своих нарядов, она решила, что ей совершенно нечего надеть, и заставила меня принести ей мое изумрудное атласное платье.
Сидя на ее кровати, я ела приготовленные мамой Ады пирожки с яблоками и пыталась увернуться от ударов пластикового меча, которые мне наносила ее младшая сестра Рая.
Я ничего не имею против детей в принципе, но эта маленькая девочка казалась мне невыносимой. Мало того, что она пихала свое хоть и пластиковое, но все равно довольно острое оружие в ребра и бока, она еще и повторяла за мной каждое мое слово.
Эта игра с самого детства раздражала меня, поэтому я решила смириться с ее нападками и молчать, надеясь, что Рае вскоре надоест меня мучить. Но ребенок был совершенно неугомонный, и когда рассерженная Ада выставила сестру за дверь, та разразилась душераздирающим плачем.
В конце концов, оставшись наедине с подругой, я постаралась вывести ее на чистую воду:
— Ад, вот я не понимаю. Тебе все-таки нравится Макс или нет?
— Ты что? Он засранец, каких свет не видывал! Внешне, конечно, ничего, но нет.
— Просто по тому, как наряжаешься для вашего свидания, создается ощущение, что пытаясь влюбить его в себя, ты влюбилась в него сама.
— Саш. Я просто хорошо играю свою роль, — невозмутимо отозвалась Ада.
— Но зачем тебе это нужно? Он не хуже многих других парней, с которыми ты общалась, а, может, даже и лучше. Чем он заслужил такое коварство с твоей стороны?
— Его просто надо поставить на место. Сколько его помню, он все время живет с ощущением собственной правоты. Из-за денег отца, из-за того, что с ним все вечно носятся: "Макс
— Знай, что я тебя не поддерживаю, — устало вздохнула я.
За время нашей многолетней дружбы периодически возникали случаи, когда Ада вела себя, на мой взгляд, неадекватно. Но она была моей лучшей подругой, и я любила ее, поэтому просто закрывала глаза на такие ситуации. К тому же в случае с Максимом во мне теплилась надежда на счастливый конец. Мне казалось, что если бы эти двое преодолели свои противоречия, то смогли бы стать отличной парой.
Когда Ада отправилась в ресторан, я пошла домой. Снег валил хлопьями, и все вокруг было белым-бело. Я любила зиму. Ощущение чистоты пронзало меня каждый раз, когда я смотрела на заснеженные дома, дороги, деревья. Зима будто прятала все неприятное, грязное и пугающее под своим белым покрывалом, давая веру в то, что можно начать с чистого листа.
Напротив подъезда я заметила припаркованную машину отца. Неужели он в квартире? Заходить домой совсем перехотелось. В нерешительности я остановилась, раздумывая как мне быть. И тут меня окликнули:
— Саша! Саша, подожди!
Это был голос отца. Выходит, он поджидал меня в машине. Моей первой мыслью было убежать, но я сделала над собой усилие и повернулась.
Мне было непривычно видеть его после стольких недель. Он был все такой же: высокий, слегка полноватый, в черной зимней куртке. Быстрым шагом он приблизился ко мне.
— Саш, давай сядем в машину? Нам надо поговорить.
В его глазах я заметила что-то новое, чего не видела раньше. Отчаяние? Мольба? Страх? Не сказав ни слова, я развернулась и двинулась к машине.
Оказавшись в уютном салоне, папа принялся разглядывать меня.
— Я соскучился, — выдохнул он.
— Что ты хотел? — сухо осведомилась я.
— Саш, я понимаю, что в твоих глазах я последний мерзавец и подлец. Я понимаю, что ранил вас с мамой, когда ушел. Но я люблю тебя. Люблю и скучаю. Мне не хватает нашего общения.
— В последнее время, когда мы жили вместе, ты не очень хотел со мной общаться.
Лицо отца исказилось. Было видно, что мои слова причиняют ему боль.
— Я знаю. У меня было помутнение. Я не ценил того, что имею. Я тяготился этим. Но теперь, когда я лишился всего, то понял, что самое дорогое в жизни. Саша, ты моя дочь. Я…
— Ты счастлив? — перебила я его.
Отец не ожидал такого вопроса и озадаченно уставился на меня.
— Не знаю. Нет, — наконец ответил он.
Он рассказал о том, что бабушка с ним тоже не общается. Что он корит себя за содеянное и больше всего на свете хочет наладить отношения с нами. Говорил, что любит меня, и бесконечно извинялся.
С одной стороны, я ненавидела этого человека, но, с другой стороны, теплые чувства к нему не до конца умерли в моей душе. Все это время я сдерживала их. Но сейчас, глядя на него, разбитого, расстроенного и несчастного, я чувствовала жалость. А еще обиду. Детскую обиду за то, что папа ушел. За то, что папа бросил. К горлу подступили слезы. Я сделала глубокий вдох, чтобы не выпустить их наружу.