Зоя
Шрифт:
Лифт, не менее роскошный и под стать всему элитному жилому дому, поднял нас на последний, тридцатый этаж. Массивные двери разъехались в стороны, и мы вошли в просторный холл в темно-зеленых тонах.
— Добро пожаловать в мой дом, Зоя! — улыбнулся Себастьян, приглашая меня пройти вглубь пентхауса. — Надеюсь, что ты будешь бывать здесь как можно чаще.
Ого! Я на миг опешила.
— Осмотрись, пока я поищу для тебя одежду, — он сверкнул глазами и стал подниматься по витой белой лестнице.
Приняв его предложение,
Вот это окна! Пять метров в высоту, не меньше. Колонны по углам огромной комнаты, служившей одновременно и холлом, и гостиной. Мраморный зеленый пол с натуральными неповторимыми прожилками, черная мебель и нежно-мятный тон стен, украшенных картинами.
Следуя своему интересу, как художника, я направилась к ним.
А вот и Эрте в черной глянцевой рамке с подсветкой. Любопытный выбор. Я рассматривала картину, на которой изображен изящный силуэт девушки в леопарде на черном фоне, держащей на поводке хищника.
Я перевела взгляд на акварель американца Чарльза Рейда. Зеленый фон, лодка и два рыбака в море. Один держит удочку в робкой надежде, что сегодня он вернется домой с уловом.
Следующий — цифровой арт от южноафриканского художника Сарэля Терона — раскрывал красоту пейзажа в стиле «Властелина колец». Долины, горы и равнины, над которыми сияет солнце, а ветер разгоняет облака и шевелит ветки деревьев. Почему же нет ни одной аллеи?..
Я услышала приближающиеся шаги Себастьяна и обернулась. Он шел ко мне с чем-то белым в руках.
— Это халат, — протянул он мне одежду. — Думаю, тебе будет комфортно в нем.
— С-спасибо! — стуча зубами, ответила я.
— Ванная прямо и налево, — кивнул он в сторону коридора. — Я пока приготовлю нам глинтвейн. Нужна вкусная профилактика простуды.
Я двинулась в противоположную от него сторону, но Себастьян удержал меня за плечи. Заглянув в глаза, он склонил темноволосую голову и прижался губами к моим дрожащим губам.
Я тут же напряглась и придвинулась к нему ближе…
— Позже, малышка! — прошептал он, смешивая наше дыхание воедино, и многозначительно улыбнулся.
Вот я и согрелась. От такого обещания меня накрыло волной жара, и я уже совсем забыла о холодной и мокрой одежде.
***
Барселону заливал ливень. Средиземное море принимало в себя молнии и возмущалось, бросая на берег высокие волны. Картина, открывшаяся моим глазам, достойна запечатлеться на холсте.
Затаив дыхание, я смотрела из огромного окна квартиры Себастьяна на могущество природы. Молния сверкала иногда так ярко, что я успевала ловить ее блики. Но отворачиваться даже и не думала. Это моя любимая погода, а смотреть на нее с такой точки обзора — уникальная возможность. Для меня.
Я услышала легкий шорох и обернулась, уже ощущая внезапно участившееся сердцебиение.
В комнату входил Себастьян. Его мокрые волосы взъерошены,
Себастьян на миг замер, огладывая комнату, но заметив меня, продолжил движение.
— Что ты делаешь на полу? — сдвинул он брови, подойдя ближе и протягивая мне одну из чашек.
— Отсюда открывается самый лучший вид на море, — подняв к нему голову, улыбнулась я.
Он перевел взгляд на ночной вид за окном. Опустился рядом со мной, согнув одну ногу в колене, и положил на нее руку.
— Надо же, — задумчиво протянул он, глядя вдаль. — А ты права!
Но меня уже не интересовала прежняя картина. Все мое внимание переключилось на мужчину, который сидел рядом. Я смотрела на него, изучая, запоминая каждую черточку его облика и черпая вдохновение.
— Ох, переборщил с корицей! — сделав глоток глинтвейна, скривился он.
Я тряхнула головой, пытаясь сбросить с себя туман наслаждения от своей одержимости Себастьяном Эскалантом, и последовала его примеру.
Вкус горячего сладкого вина с нотками апельсина, корицы, муската и меда был превосходным. Я с наслаждением ощутила, как мое горло согрел напиток и оставил приятное послевкусие.
— Очень вкусно! — восхитилась я.
— Я старался, — улыбнулся в ответ Себастьян.
Он протянул руку и нежно погладил меня по щеке. Не удержавшись, я склонила голову и прижалась щекой к его раскрытой ладони.
— Расскажи мне! — попросила я и увидела, как улыбка медленно сошла с его губ.
Он опустил глаза и убрал руку. Словно невидимый занавес из грусти или сожаления отделил меня от него.
— Что ты хочешь знать, Зоя?
Миллион и одна тысяча вопросов роились у меня в голове, но я решила начать с самого простого:
— В этом доме есть картины с пейзажами аллей?
Он резко посмотрел на меня, проникая взглядом в душу:
— Нет.
— Почему?
— Не хочу, чтобы другие знали обо мне больше допустимого.
Почему у него все так сложно?!
— Но ведь это твоя квартира, — опешила я. — Твоя обитель! Где, как не здесь, ты можешь быть самим собой?
Он тяжело вздохнул, сделал еще один глоток глинтвейна и ответил:
— Мои правила жизни уже давно лишили меня возможности быть самим собой. Для меня это роскошь.
— Зачем же ты установил такие правила? — сочувственно прошептала я.
— Это не я, Зоя. Это моя судьба, — его взгляд устремился на бушующий шторм за окном. — К фамилии и титулу, которые я получил при рождении, прилагаются цепи и кандалы ответственности. Я никогда не мог позволить себе сумасбродный или бездумный проступок, что-то в стиле Виктора. Порой я даже завидовал ему.