Зримая тьма

Голдинг Уильям

Он приложил палец к губам, затем прикоснулся им ко лбу жены. Рут улыбнулась.

— Иди.

Сим потащился вниз по лестнице и через гостиную вышел в магазин. Сандра сидела за столом, уставившись без всякого выражения в большую витрину. Двигалась только ее нижняя челюсть, месившая какую-то вечную жевательную резинку. У нее были песочные волосы и песочные брови, неаккуратно подправленные косметическим карандашом. Симу не нравилась эта толстуха в бесформенных джинсах. Рут выбрала Сандру из трех — всего столько-то их и было — претенденток на должность, которая

плохо оплачивалась, была по современным понятиям скучной и не требовала никакого ума. Сим догадывался, почему Рут остановилась на наименее привлекательной, точнее, наиболее непривлекательной из кандидаток, и не без внутренней скорби согласился с ее выбором.

— Сандра, как ты полагаешь, могу я сесть в свое кресло?

Сарказм на нее не действовал.

— Садитесь.

Сандра встала, поплелась к лесенке, с помощью которой он доставал книги с верхних полок, и примостила на ней свой объемистый зад. Сим раздраженно следил за ней из своего кресла.

— Сандра, может, было бы лучше, если бы ты стояла? Знаешь, так покупателям больше нравится.

— Здесь не было и нет никаких покупателей. И не будет, потому что скоро обед. Никто даже не звонил.

Все это было правдой. Оборот становится смехотворным. Если бы не редкие книги…

Сим испытал пронзительное чувство унижения. Не стоило ожидать, что Сандра сможет осознать разницу между этим магазином и супермаркетом или кондитерской лавкой. У нее было собственное понятие об этой разнице — исключительно в пользу супермаркета. В супермаркете шла жизнь: парни, болтовня, сплетни, свет, шум, даже ко всему прочему музычка. Здесь же — только безмолвные книги, хранящие в себе неизменные слова; преданно ожидающие на полках книги многих столетий, от инкунабул до мягких обложек. Все настолько привычно, что Сим часто изумлялся собственной способности находить это поразительным; и эта мысль приводила его к общему состоянию изумления, которое он смутно осознавал как начало умудренности. Беда только в том, что изумление повторялось, а умудренность не приходила. Изумленным я живу и изумленным умру.

Вероятно, Сандре ее вес доставлял неудобства. Взглянув, Сим увидел, как ее мясистый зад свисает со ступеньки. А вдруг у нее месячные? Он встал.

— Ладно, Сандра. Можешь посидеть в моем кресле. Пока не позвонят.

Сандра подняла задницу со ступеньки и побрела вглубь магазина. Сим увидел, как трутся друг о друга ее ляжки. Она плюхнулась в кресло, продолжая жевать, как корова.

— Сибо.

— Почитай книгу, если хочешь.

Она обратила к нему свой немигающий взгляд.

— Зачем?

— Я полагаю, ты умеешь читать?

— Ну да. Ваша жена меня спрашивала. Вы сами должны знать.

Чем дальше, тем хуже. Нужно от нее избавиться. Взять пакистанца, парня, он будет работать. Только за ним будет нужен глаз да глаз.

Нельзя так думать! Это расовые предрассудки!

Все равно они плодятся как кролики. Я не хочу ничего дурного про них сказать, и все равно — они плодятся как кролики. Они — не то, что я думаю, они — то, что я чувствую. Слава

богу, никто не знает, что я чувствую.

Однако — посетитель! Может быть, покупатель. Он как раз дернул дверь — дзинь! Стэнхоуп, кто бы мог подумать! Сим поспешил к нему, потирая руки в присущей ему манере — наигранно, будто на сцене.

— Доброе утро, мистер Стэнхоуп! Рад вас видеть! Как поживаете? Надеюсь, хорошо?

Стэнхоуп, как обычно, отмахнулся от пустых слов и сразу перешел к сути дела.

— Сим. Мне нужен Рети. «Шахматная игра». Издание 1936 года. Сколько с меня?

Сим покачал головой.

— Прошу прощения, мистер Стэнхоуп, но у нас этого нет.

— Продали? Когда?

— К сожалению, у нас никогда ее не было.

— Нет, была.

— Вы вольны думать…

— Хороший книготорговец должен знать свой товар. Сим, смеясь, покачал головой.

— Вам меня не подловить, мистер Стэнхоуп. Не забывайте, я здесь еще со времен моего отца.

Стэнхоуп устремился вверх по лесенке.

— Вот она! В неважном состоянии…

— Боже милостивый!

— Я же помню, что видел ее. Хотя не заходил много лет. Сколько?

Сим взял книгу, сдул с обложки пыль, взглянул на форзац, быстро посчитал в уме.

— Три фунта десять. То есть, конечно, три пятьдесят.

Стэнхоуп, ворча, полез в карман. Сим, не в силах совладать с собой, услышал собственный голос, звучащий явно помимо его воли.

— А я вчера видел мисс Стэнхоуп. Она проходила мимо магазина…

— Которая — одна из моих? Должно быть, Софи, ленивая сучка.

— Но она так очаровательна!.. Они обе такие очаровательные…

— Не впадайте в детство. В этом поколении нет очаровательных. Вот.

— Спасибо, сэр. Для нас всегда было таким удовольствием видеть ваших дочерей — невинность, красота, хорошие манеры…

Стэнхоуп гоготнул.

— Невинность?! Однажды они пытались меня отравить — и чуть не отравили! Подсунули какую-то гадость в ящик около кровати. Должно быть, нашли запасные ключи и стакнулись… суки! Интересно, откуда появляются такие выродки?

— Наверно, просто пошутили. Но они всегда были так вежливы с нами…

— Может, вы их еще увидите — вы и Белл, на ваших собраниях.

— Увидим?

— Вы ведь подыскивали тихое местечко, верно?

— Да, Эдвин что-то такое говорил.

— Ну вот.

Стэнхоуп кивнул ему, бросил мимолетный взгляд на Сандру и удалился — дзинь! Сверху раздался громкий стук. Сим поспешил наверх. Он поддерживал Рут, пока она отхаркивала мокроту. Когда ей полегчало, она спросила, с кем он разговаривал.

— Со Стэнхоупом. Пришел за книгой по шахматам. К счастью, она у нас нашлась.

Она повертела головой.

— Сон. Плохой сон.

— Ну ничего, это всего лишь сон. В следующий раз будет хороший.

Она снова задремала, легко дыша. Сим на цыпочках вернулся в магазин. Сандра по-прежнему сидела в кресле. Тут колокольчик звякнул снова. Явился Эдвин. Сим сказал «тсс!» и мелодраматически выдохнул предупреждение: