Зубной Фей

Рыбкина Изольда

«Коновалов Вениамин Викторович. Стоматолог-хирург»

Коновалов… Фамилия как по Чехову. Завалит меня этот Вениамин, как лошадь, одним ударом в челюсть… А он еще и Вениамин Викторович. Ему наверняка с таким именем и помощник не понадобится. Ну, тот, который будет мне мозги пытать своими «такая большая девочка», «рожать больнее»… Этот точно сам справится — вынесет мозг вместе с зубом мудрости технично. Наверняка ему лет под семьдесят. С таким-то именем.

Накрутив себя до предела, я решила всё-таки сбежать, но перед уходом только одним глазком взглянуть

на доктора, чтобы убедиться в правильности принятого решения.

Однако, постучавшись в кабинет, я не услышала ни малейшего отклика с той стороны.

«Отлично! Он еще и глухой!» — проворчала мысленно и толкнула дверь.

В кабинете оказалось пусто. Это судьба! Вернее — не судьба мне попасть сегодня к Коновалову. Пойду в платную клинику. До девяти осталось всего полчаса, а значит, потратив время на дорогу, буду там как раз к открытию.

Но одеться снова не получается. Организм, с ночи впустивший в себя не одну таблетку, запиваемую большим количеством воды, подал сигнал к освобождению от накопившейся жидкости.

Из туалета я почти выбегала. И нет — не из-за запаха. С этим, кстати, на удивление, было всё норм. Но вот удивляться долго не получилось — боль усилилась настолько, что думать о том, чтобы куда-то еще идти, было просто невыносимым. Фиг с этим коновалом! Пусть уже сделает хоть что-то, но прекратит мою пытку.

Восьмой кабинет находился в противоположном от уборных конце коридора. Когда я вышла на финишную прямую и до заветной двери осталось всего метров двадцать, я заметила, как с противоположной стороны к нему же направился какой-то паренек. И он явно находился ближе к цели.

Ну, нет. Я первая была очереди! А пустить его раньше себя — значит продлить свои мучения еще на неопределенный срок. К такому я не готова, а потому следовало действовать быстро и решительно.

Собрав всю волю в кулак, а остатки физической формы в ноги, я припустила к кабинету как легкоатлет к финишу. Мой выпад, к сожалению, был замечен моим оппонентом. Прыткий брюнет в светлом свитерке, словно издеваясь, подскочил к двери вместе со мной.

Мы замерли у кабинета, впившись взглядами друг в друга. Я пыталась без слов сказать наглому красавчику (сама не знаю, почему заметила, что он оказался красавчиком, ведь всё внимание моё должна была занимать злополучная восьмерка), что он обязан отступить и пропустить девушку вперед. А парень, смотрел так, словно ждал, что я это всё ему скажу словами.

Но словами я не могла. Поэтому я попыталась просто попасть в кабинет первой. Не вышло.

Парень бесцеремонно схватился за ручку и держал дверь, не давая мне войти.

— Шэйшас моя ошэрэть, — попыталась сказать как можно уверенней и с вызовом посмотрела в наглые карие глаза.

— А я всё равно первый, — словно заигрывая со мной проговорил парень и лукаво улыбнулся.

— Ш чшего бы это? — его эти улыбочки в данный момент интересовали меня меньше, чем мой зуб.

— А догадайся, — этот шутник, чтоб его, мне еще и подмигнул!

— Я тут жагадки ражгадывать не шобираюш, — прошамкала я с достоинством и, резко

оттолкнув крепкую жилистую руку, распахнула дверь кабинета, в ту же секунду поняв, что врач так и не пришел. В кабинете сидела только молоденькая медсестра и заполняла какие-то бумаги.

— Ну раз не хочешь жагадки отгадывать, — передразнил меня парень, который вошел вслед за мной, — то садись в кресло, а я отгадаю, какой трофей получу из этого милого шепелявого ротика.

И, поздоровавшись с медсестрой, парень стал надевать голубой халат.

4. Ррраз — и всё!

— Ну, что, Юлька-Шпулька, похоже, судьба тебе сегодня подарить мне себя. Вернее, часть себя, конечно, — петросянит Коновалов, заглядывая мне в рот.

— А уауа, — пытаюсь возразить, но делать это, когда во рту у тебя зеркало и нечто похожее на вязальный крючок, не так-то просто.

— Что говоришь? Не хочешь часть? Готова на серьезные отношения? — и ржет.

Нет, он специально меня бесит? Даже зуб болеть меньше стал. Может самое время уйти отсюда?

— Э-эй, не так быстро! — блокирует мой порыв Коновалов, как-то уж чересчур нежно взяв за руки в районе плеч и проведя до самого локтя, укладывая обратно на кресло. — Мы же только познакомились, а ты уже сбегаешь. Так не романтично, — и как-то двусмысленно заглядывает мне в глаза. — Анечка, приготовь-ка лидокаин, — обращается он к медсестре, вытащив из моего рта инструменты, — а то отношения начинать с боли, плохая примета. У тебя, Юлька-Шпулька, аллергии нет на лекарства?

— Я ШпулькО, — наконец могу поправить этого наглого доктора, каверкающего мою фамилию.

— Ну, это пока… — словно невзначай бросает мне доктор и начинает набирать лекарство в шприц.

Уколов я боюсь с детства. Точнее, не только уколов. Дрожь во мне вызывают и шприцы, и иголки, и даже этот противный запах, который разносится вокруг, когда происходит это сбрызгивание из шприца перед введением лекарства.

Вот и сейчас я панически впиваюсь пальцами в подлокотники, вытягиваясь от страха как гитарная струна — прикоснись и запою. Вернее застону. От страха.

— Юлечка, ну ты чего? — вдруг изменился в голосе Вениамин. Его ухмылка и провокационный тон куда-то испарились. — Всё хорошо будет, расслабься. Я ж тебе всего лишь укольчик собираюсь сделать, а не невинности лишить.

Вот гад! Он словно всё обо мне знает и давит на самые уязвимые места. То «Юлька-Шпулька», с которым я прожила всю школу вплоть до выпускного, то вот теперь про отсутствие у меня опыта близости с парнями. Ну не до того мне было — я училась вообще-то. Пять лет в пединституте на курсе с одними девчонками, да редкие знакомства с друзьями подруг, которые вообще не воспринимали меня как девушку, называя либо «малая», либо, узнав мою фамилию, снова употребляя школьное прозвище.

Разозлившись на Коновалова, я раскрыла рот, чтобы всё ему высказать, но в этот момент мне бесцеремонно всунули за щеку ватный валик, и в следующую секунду Вениамин, держа одной рукой челюсть, второй вводил лекарство в десну.