Зубрилка для Чёрного

Котлярова Екатерина

Бросаю ещё один взгляд на Игната, который продолжает сладко спать, и направляюсь в ванную комнату, где привожу себя в порядок. Когда я возвращаюсь в номер через пятнадцать минут, Чернышев посапывает, перевернувшись на живот и обхватив обеими руками подушку.

В грудной клетке разливается тепло и нежность. Вновь на некоторое время замираю, рассматривая спокойное и умиротворённое лицо Чернышева. Я впитываю в себя каждую черту. Запоминаю. Отпечатываю его образ на сетчатке глаза.

И чем больше на него смотрю, тем отчётливее понимаю, что я влюбилась. Влюбилась

настолько сильно, что дышать тяжело. Настолько отчаянно, что прямо в это мгновение готова подойти, склониться и прижаться губами в его, приоткрытым во сне, поцелуем. Чтобы узнать вкус его губ. Чтобы поймать его дыхание. Чтобы узнать — мягкие или твёрдые его губы.

Осознав, о чём я думаю, торопливо выхожу из номера. Иду в сторону лифта, чтобы спуститься в столовую, но не успеваю пройти и половины коридора, как меня грубо хватают за предплечье, причиняя дикую боль. Я не сдерживаю вскрика, пытаюсь обернуться, но у меня ничего не выходит. Меня грубо дёргают назад.

— Отпустите! — пищу слабо, пытаюсь сопротивляться.

Меня затаскивают в номер и захлопывают дверь. Я бьюсь в панике. В груди всё леденеет от ужаса, а в голове одна ужасная мысль сменяет другую. Я хочу заорать, но крик застревает в груди, когда меня грубо толкают на пол, а у меня получается повернуться. Я смотрю в лица четырёх своих одноклассников, на которых застыла ярость.

— Что… Что случилось? — спрашиваю испуганно, смотря в лицо Даши.

— Случилось то, Бунтарёва, что в наши ряды закралась одна стукачка, — подаёт голос Никита, сжимая кулаки и выплёвывая слова с ненавистью.

— Вы про что? — я распахиваю глаза и медленно начинаю отползать к двери, надеясь, что я смогу сбежать, если выпадет возможность.

— Я же говорила, что она будет строить из себя невинную овечку, — фыркает Юля, складывая руки на груди. — Кто-о-о? Я-я-я? Сейчас блеять начнёт и глазами хлопать, будто ничего не понимает.

— Что происходит? — я поднимаюсь с пола и выпрямляюсь, переводя взгляд с лица Юли, на лица других одноклассников.

— Не делай вид, что ты ничего не понимаешь, Катя! — шипит Даша. — Ты настучала Дарье Игоревне, чем мы занимались. Она зашла в номер. Спалила нас. Сказала, что ей сообщили. Кроме тебя, никто из номера не выходил.

— Именно! Я слышала, тварь, как ты ей настучала. Вся такая правильная, вся такая пушистая. Донесла, — выплёвывает Юля.

— Ты лжёшь! — я сжимаю кулаки.

— Игоревна позвонила родителям, Бунтарёва! Моя мать уже звонила мне! — кривит губы Даша. — Из-за тебя я не пойду на концерт своей любимой группы.

— Но я ничего не делала, Даша, — говорю с отчаянием. — Вы разве не понимаете, что это ложь?

Я повышаю голос. Сжимаю кулаки, чувствую, как краснеют щёки от злости.

— Да что мы её слушаем? — повышает голос Юля. — Вы всё ещё верите её наивным глазкам и заикающемуся тону? Моя мать шкуру из-за неё с меня спустит!

Девушка кидается вперёд и хватает меня за хвост, наматывает его на кулак и оттягивает голову назад.

— Я тебе покажу, тварь, как стучать.

— Пусти! Отпусти меня немедленно! Ты с ума сошла! — я вскидываю

руку и пытаюсь расцепить пальцы бывшей подруги, которые причиняют мне нестерпимую боль.

— Не ожидала от тебя, Катя. Не зря говорят, что в тихом омуте черти водятся! — Маша, которая до этого момента молча стояла рядом с Никитой. — Я думала, что ты нормальная девчонка, а оказалась крысой.

В два шага девушка подходит к нам. Я всё ещё пытаюсь убрать руку Юли из своих волос, поэтому не сразу замечаю, что Маша заносит руку, а после ударяет меня. Она попадает по уху, поэтому у меня тут же начинает звенеть в ушах. Я всхлипываю от боли и отчаяния. Окидываю взглядом лица одноклассников, которые с каждым мгновением становятся всё более злыми.

И я понимаю, что меня сейчас изобьют. Три моих одноклассника, которых науськала Юля, готовы растерзать меня. Они понимают, что сопротивляться я не могу. Что я слишком слаба, чтобы драться с ними. Сейчас они слишком сильно напоминают мне гиен, которые кидаются на слабого и беззащитного зверька.

Я набираю в грудь как можно больше воздуха и начинаю кричать. От собственного крика закладывает уши. И я добиваюсь того, что Маша и Юля отшатываются от меня.

— Ты больная? Какого чёрта? — закрывая руками уши, кричит Даша. — Закрой свой рот!

Я рукой нащупываю ручку, нажимаю на кнопку и распахиваю дверь.

— Стой, тварь! Я тебя растерзаю! — летит угрожающее вслед.

Я не понимаю, кто из девочек это кричит. От удара и собственного крика уши заложило. Я на мгновение теряюсь в пространстве. Не понимаю, куда нужно бежать. И эта заминка приводит к тому, что меня со всей силы толкают в спину. Я вскрикиваю и лечу вперёд. Падаю, разбиваю ладони.

От страха я не чувствую боли. Очки слетают с носа на пол. Времени на то, чтобы их поднять, у меня нет. Я сначала ползу на карачках, а потом подскакиваю и бегу со всех ног к лестнице. Ноги заплетаются, я спотыкаюсь практически на каждом шагу.

— Стой, тварь! Стой! Ведь будет гораздо хуже, когда мы тебя нагоним!

— Бунтарёва! Снова стучать побежала?

— Учти, хуже будет.

— Тут даже твой папочка не поможет.

Угрозы летят мне в спину. И каждое слово подгоняет меня. Оно вселяет в меня страх. И силы на то, чтобы бежать быстрее. На первом этаже я замираю, озираюсь по сторонам, пытаюсь понять, куда бежать дальше. Где скрыться от своих одноклассников. Слышу топот ног.

— Стой, Бунтарёва, — голос Юли раздаётся совсем близко.

А я… От страха и ужаса теряю голову. Я вижу, как раздвигаются двери, и в отель входит мужчина. На улице закончилась метель, и я, не придумав ничего лучше, кидаюсь к дверям.

— Катя, стой! — слышу испуганный голос Даши. — Катя, мы ничего не сделаем тебе.

Но я не верю ей. Я вылетаю на улицу. Ноги тут же вязнут в снегу, но я не чувствую холода. Страх подгоняет меня. Я никогда так быстро не бегала, никогда не задирала так высоко ноги, прыгая по сугробам и удаляясь от отеля.

— Бунтарёва! Идиотка! Я всё равно тебя достану! Только вернись в отель! — несётся мне вслед звонкий голос Юли.