Зубровский

Павликов Валерий

Все произошло во время очередной зачистки, когда из домов забирали мужчин, а на окраине села трещали автоматные очереди. Вошли двое. «Где муж?» – спросил один из них. Магомед успел спрятаться под топчаном в соседней комнате. Все время она думала только о нем, не войдут ли они туда. «Муж уехал». Успел ли он залезть в узкое пространство между топчаном

и стеной и прикрыться матрасом? Второй из вошедших был сержант. Они смотрели на нее своими маленькими глазками, шарили по комнате: «Водка есть?» В окне между рамами стояли два литра чачи. Они выпили литр, сержант ушел. А тот, который остался, потребовал, что ему нужно. «Я беременна», – защищаясь, сказала она. «Пойдет», – ухмыльнулся тот. Он торопился, она старалась стонать как можно тише, чтобы муж под матрасом в соседней комнате не услышал. Но тут появился второй. И ему было нужно то же самое… Ей стало невыносимо больно, и она не сдержала стон. И муж услышал.

По мусульманским обычаям его хоронили в тот же день. Не придя еще окончательно в себя после всего происшедшего, она молча шла за черной машиной, не сводя глаз с покрытого зеленым флагом гроба. И только когда засыпали могилу, с ужасом осознала, что навсегда осталась одна. Отныне ей предстоит жить без него.

Она пролежала в горячке несколько дней, а когда очнулась, обнаружила, что ее еще не родившийся ребенок исчез. Врачи объяснили, что сделали это, опасаясь за ее жизнь. Она думала, что сойдет с ума. Сердце разрывалось от горя. Зачем она осталась жить? Для чего? Только мучиться и мучить других? Почуяв неладное, родственники не оставляли ее ни на минуту. Но ей удалось обмануть их. С сильнейшим отравлением ее доставили в больницу. Там оказалась в одной палате с такими же женщинами, как она. Их называли черными вдовами. Они-то и подсказали, как быстрее всего соединиться с самым близким ей человеком. Она приняла решение. Ей больше ничего не нужно в этой жизни, кроме мщения. Когда жизнь так исковеркана, все остальное не имело ни значения, ни смысла…

Ее

отправили в учебный лагерь, затерянный в горах Кандагара, и через полгода она вышла оттуда высококлассным специалистом для партизанских действий. Она показала себя лучшей ученицей, стала отличным снайпером, изучила радиодело, способы выживания в горах. Ее руки окрепли, а дух закалился в изнурительных тренировках, слезы высохли, и только ненависть все еще переполняла сердце. Даже теперь, спустя два бесконечных года, она, лежа в темноте и закрывая глаза, как наяву видела перед собой лицо мужа. С его фотографией она не расставалась ни на минуту. Муж – в черном национальном костюме, бурке с газырями, в фуражке, был запечатлен на фоне родных гор, глаза тонут в глубокой тени огромного козырька.

Необходимость ждать начала операции тяготила ее. Она не покидала гостиницу, сидя на кровати и в который раз перебирая вещи. Кажется, все готово – дорожные вещи упакованы в сумку, взрыватель хитроумно размещен в мобильнике под симкартой.

Вскрыв мобильник, она вставила плату взрывателя в отведенное для нее гнездо, пальцы при этом ощутили легкий щелчок. Сработал фиксатор.

Она снова вынула детонатор, подчиняясь непреложному правилу – держать детонатор и заряд отдельно.

С особой осторожностью нажала на кнопку с цифрой «2», и экран будто налился кровью, засветился. А теперь поаккуратнее… Потому что если нажмешь цифру «3» – пойдет отсчет времени на таймере. Не нужны ни бикфордов шнур, ни провод…

* * *

По дороге к вертолетной площадке Болховитинов и Зубровский молчали. Ни тот, ни другой не смотрели друг на друга. Каперанг с задумчивым видом курил сигарету. На площадке стоял небольшой вертолет, вокруг которого суетились механики. Поднявшись по ступенькам в железное нутро вертолета, каперанг молча уселся в кресло. Летчик повернулся к нему, ожидая команды на запуск.