Зубы дракона
Шрифт:
Шатов нажал на кнопку, поднес аппарат к уху:
– Да.
– Вы меня хорошо слышите, Евгений Сергеевич? – спросил Звонарев.
– Да.
– Слава богу, теперь мы можем поговорить спокойно, а не поднимать на уши все село.
– Это вы его подняли.
– А что мы должны были сделать? – спросил Звонарев.
– Идти к чертовой матери, – посоветовал Шатов.
– Евгений Сергеевич, – немного помолчав, сказал Звонарев. – Я вас очень прошу подойти к нашему разговору серьезно. От него зависит не только
– Жизнь ни в чем не повинных людей, – подсказал Шатов, – вы ведь это сказать хотели.
– Это.
– Вы это мне уже говорили, – хмыкнул Шатов, – и тоже по телефону. У себя в кабинете. Вы вышли, сославшись на дела, а потом перезвонили мне. Вы еще тогда были в милицейской форме.
– Я никогда не надевал милицейскую форму, – медленно сказал Звонарев, почти по буквам. – И я не говорил вам…
– Слушай, доктор, или старлей, или как там тебя, – Шатов сплюнул. – Не нужно мне снова грузить, что все это только бред, что это мне примерещилось, и что я буйный сумасшедший.
– Но это правда, – чуть помолчав, произнес голос Звонарева. – Вы действительно…
– Сумасшедший? И то, что я помню, это всего лишь мой бред? И то, что детишки убивали кроликов, и то, что выпускники практиковались на живой женщине, и то, что ваши выпускники больше смерти боятся попасть в руки варваров…
– Вы сами послушайте, что вы говорите, – мягко посоветовал Звонарев. – Послушайте. Вы утверждаете, что в школе детям разрешают убивать людей. Вы помните, что я был в милицейской форме. Вы постоянно вспоминаете какого-то дракона и обвиняете нас в том, что мы вам мстим за него. Мы все!
– Это так, – сказал Шатов.
– Это не так, – возразил Звонарев. – Вы даже не можете вспомнить, как попали сюда.
– Отчего же? Помню. Я со своим фотографом и сопровождающими ехал на машинах. На нас напали, и я полагаю, что это были беглые зеки. Во время перестрелки мне удалось… – Шатов замолчал.
– И что дальше? – острожным голосом спросил Звонарев.
– Дальше… Дальше в меня выстрелили…
– Кто?
– Не знаю, – растерянно ответил Шатов.
Он так и не вспомнил, что же было потом, после выстрела. Так и не вспомнил.
– Все было не так, Евгений Сергеевич, вы приехали в командировку, и в гостинице вам неожиданно стало плохо. Вы попытались напасть на людей, начали громить мебель, при этом обвиняя всех в том, что они пособники какого-то дракона. Наша клиника находилась ближе всех, и вас привезли сюда. На машине районного руководства. Все это отложилось у вас в голове и приняло вот такие ужасные формы. Нам удалось снять критическое состояние, но вы все равно постоянно скатываетесь из реальности в мир иллюзий. Вы не можете отличить одно от другого. Но самое страшное и опасное, что вы в моменты…
– Бросаюсь на людей, – пробормотал Шатов, и Звонарев его услышал.
– Да, бросаетесь на людей. Несколько минут назад вы
– Я специально стрелял мимо.
– И это обнадеживает. Вы начали бороться. Вы ищете опору внутри себя, чтобы удержаться от очередного приступа. И мы хотим вам помочь, – Звонарев уже почти шептал это. – И мы вам поможем. Если будем бороться вместе с вами.
– Чушь, – неуверенно произнес Шатов.
– Вам нужно только выйти на улицу и отдать оружие. Мы даже обещаем, что больше не будем использовать химические средства.
– Какие вы добрые…
– Мы просим вас – помогите нам и себе. Помогите. У вас есть друзья, у вас есть жена. И скоро будет ребенок. То, что у вас – это не безумие, это всего лишь нервный срыв. Вы слишком многое пережили в прошлом году. Пережили, зажав свои нервы в кулак, но так и не смогли избавиться от этого полностью…
– От нервов? – спросил Шатов.
– От своего ужаса. Сейчас мы уже знаем, что именно с вами произошло.
– Вот как? От кого?
– Мы разговаривали с Михаилом Хорунжим, майором милиции в отставке Сергеем Сергиевским, с вашей женой, Лилией.
– Они приехали?
– Нет, мы просили их не приезжать пока, и они согласились с нашими предложениями. Передавали вам привет.
– А вы его зажали… – пробормотал Шатов.
– Мы надеялись, что вы сами сможете все вспомнить. Вам просто нужна была сильная встряска. И этой встряской оказался сегодняшний кризис. Мы практически уверенны…
– А не пошел бы ты со своей уверенностью, – рявкнул Шатов, – ты мне уже надоел. Вы все мне уже надоели. Я выйду отсюда только тогда, когда на крыльцо поднимется Михаил Хорунжий. Или кто-нибудь еще из тех, кого я хорошо знаю.
– Подумайте, Евгений Сергеевич, – голос Звонарева приникал Шатову до самого сердца, вызывая странное щемящее чувство, – ведь из-за вас сейчас люди не могут попасть в свой собственный дом. Подойдите к окну, посмотрите.
– Ничего я не хочу смотреть. Уберите их, оденьте во что-нибудь теплое.
– Но им же нужно где-то жить, – напомнил Звонарев.
– Пусть пока поживут в моем доме. Он, кажется, не хуже этого.
– Евгений Сергеевич, вы же прекрасно понимаете, что это не решает проблемы.
– Исходя из того, что главная проблема – я, то, решив меня, мы решим и проблему, – сказал Шатов.
– Не говорите ерунды, Евгений Сергеевич. Вы же нормальный человек…
– Я, как раз, псих, – напомнил Шатов.
– Вы не псих. Я вам уже объяснял – у вас срыв. Вам нужно только поверить в то, что вы нормальны, что мы вам не хотим зла, а только лишь стараемся подтолкнуть вас, ваш мозг к правильному решению. Вы можете отличить вымысел от реальности. Вы можете понять, что все происходившее с вами за последние дни – результат вашей ошибки. Вашей и только вашей. Подумайте, Шатов.