Зубы Урсуна

Макнилл Грэм

– Я однажды уже говорил вам, что мы не сможем исполнять наши обязанности, если вы будете вести себя так, что поставите нас перед необходимостью нарушить наш кодекс чести. И я снова повторяю это.

– Как скажешь!.. – прорычал Каспар, направляясь к двери.

Руки Курта Бремена разомкнулись и стиснули плечи посла. Глаза Каспара полыхнули яростью, кулаки сжались. А Бремен четко и ровно произнес:

– Если вы убьете Чекатило, то ни я, ни мои рыцари не будем считать себя связанными с вами клятвой.

Взгляды

мужчин скрестились. Каспар понимал, что Курт прав, но он был слишком поглощен гневом, чтобы принять в расчет какой-либо другой вариант действий. Посол медленно освободился из рук Бремена, взглянул в мрачное лицо рыцаря и сказал:

– Либо иди со мной, либо убирайся с моей дороги. Потому что я уйду, так или иначе.

– Не делайте этого, Каспар. Подумайте о том, что вы собираетесь предпринять.

– Слишком поздно, Курт. Уже слишком поздно.

Каспар отстранил рыцаря и торопливо спустился в вестибюль. У подножия лестницы он задержался, услышав, что Курт Бремен идет за ним, а подняв глаза, увидел, что рыцарь застегивает перевязь с мечом.

– Что ты делаешь, Курт?

– Да спасет меня Сигмар, но я иду с вами.

– Почему?

– Я не стану помогать вам убивать Чекатило, но и позволить, чтобы вас убили, тоже не могу.

Каспар мрачно улыбнулся:

– Спасибо.

– Не благодарите заранее, – фыркнул Бремен. – Может, чтобы уберечь вас, мне придется разок уронить вас на задницу.

Мороз раннего вечера не мог охладить жар гнева Каспара, но он был абсолютно не готов к зрелищу, которое встретило его, когда они с Куртом Бременом подъехали к борделю, в котором они встречались с Чекатило в последний раз.

Вместо неописуемого здания из прогибающихся черных бревен и блоков грубо обтесанного камня, перед их глазами предстал лишь покосившийся обгоревший каркас притона. Закопченные осколки цветных стекол косо торчали из развалин, обугленные остатки малинового пояса безжизненно свисали с оплавленного конька крыши. Здания по обеим сторонам публичного дома избежали пожара – их спас снег, не давший перекинуться пламени на близлежащие строения, а там уж подоспели и пожарные, ликвидировавшие очаг возгорания.

Впрочем, посол не думал, что собравшийся у пожарища народ бросился вдохновенно спасать заведение Чекатило. Люди, толпящиеся с подветренной стороны здания, закутанные в меха и присыпанные свежим снежком, являли собой душераздирающее зрелище, и Каспар не мог представить, чтобы они помогали жирному мошеннику. Скорее уж они собрались, чтобы отогреться в утекающем в пространство тепле тлеющего дома.

– Какого дьявола тут произошло? – удивился Каспар, слезая с коня. В недоумении он пнул покореженную доску.

– Возможно, демонстрация чьей-то неприязни к Чекатило? – предположил Бремен.

– Тогда под подозрением оказывается весь город, –

ответил Каспар и пошел по скрипящему снегу к остаткам борделя.

В морозном воздухе явственно витал тошнотворный густой запах, слишком хорошо знакомый послу: запах горелой человеческой плоти. В свое время он разжег достаточно погребальных костров.

Каспар показал на собравшихся у пепелища людей:

– Курт, ты лучше меня говоришь по-кислевски, спроси их, не знают ли они, что здесь произошло.

Бремен кивнул, а Каспар привязал Магнуса к выступающей балке, перелез через остатки стены уничтоженного здания и начал тщательно рассматривать руины борделя. Жители Кислева основательно разграбили пепелище, бревна, не прогоревшие дотла, утащили для костров, как и все уцелевшие безделушки, которые можно продать или выменять на еду. Почти уже сдавшись, Каспар заметил трупики нескольких крыс – опаленные, скорченные в неестественных позах тельца. Изучая их, он поразился размеру грызунов – добрых восемнадцать дюймов от носа до хвоста.

Посол опустился на колени возле обугленного трупика и какой-то сломанной щепкой перевернул окоченевшего зверька: Черная шерсть рассыпалась в пыль, но плоть на спине еще сохранилась, так что Каспар разглядел на коже крысы три пересекающихся красных рубца, образующих неровный треугольник.

– Что там? Вы что-то нашли? – окликнул Каспара Бремен от края развалин.

– Крысу, большую, – ответил Каспар, – но, чтоб мне провалиться, похоже, на ней какое-то клеймо.

– Клеймо? Кому в здравом уме придет в голову клеймить крысу?

– Понятия не имею, но…

– Но – что?

– Я просто вспомнил о том, что Софья сказала о чуме. Что городские врачи боятся, что ее распространяют крысы. Я увидел это клеймо и подумал, возможно ли, чтобы эпидемией кто-то управлял?

– Хотите сказать, что чума – дело чьих-то рук?

– Не знаю, возможно. – Каспар встал и стряхнул золу со штанов. – Ты узнал что-нибудь у людей?

– Немногое. Их рейкшпиль почти так же плох, как мой кислевский. Те немногие, кто был здесь, когда это случилось, сказали, что слышали доносящиеся из притона крики как раз перед тем, как вспыхнул пожар.

– И все?

– Все, – кивнул Бремен, пожав плечами. – Больше я ничего не понял.

– Проклятие, тут произошло что-то важное, я это чувствую, но пока не понимаю, что именно.

– Возможно, чекисты или городская стража что-то знают. Должно быть, они уже здесь побывали.

– Да уж, не могу представить, чтобы Пашенко не проявил интереса, когда один из притонов Василия Чекатило сожгли дотла.

– А если и проявил, думаете, он сообщит вам что-нибудь?

– Стоит попробовать, – ответил Каспар, снова взбираясь на лошадь. – Худшее, что он может сделать, это сказать «нет».