Звенья одной цепи

Артемьев Юрий

— Нет. Добровольно я никогда не буду жрать эту дрянь!

В её голосе зазвучали металлические нотки. Вот это настрой! Это что же такого произошло у неё в жизни, что она стала такой противницей тяжёлой наркоты? Между прочим, я сам такой же. Травку не считаю таким уж и смертельным злом. Особенно если не каждый день и не за рулём. Но у меня перед глазами было множество примеров, как люди теряли человеческий облик, употребляя кокс, герыч и особенно всякую другую химическую дрянь.

— Расскажешь мне?

— Почему ты такой?

— Какой, такой?

— Не знаю… Я таких, как ты ещё не встречала.

—

Да ладно тебе. Я простой человек, из мяса и костей…

— Когда вчера я тебя увидела в первый раз, то сразу поняла, что ты хочешь меня убить…

— Хотел бы… Убил бы… — спокойным голосом ответил ей я.

— Я это знаю. А раз ты меня не убил, значит решил, что я тебе могу пригодиться.

— То есть ты считаешь, что я не убил тебя из-за этого?

— Сначала я так и думала. Но потом я перестала что-то понимать. Когда ты увидел, сколько денег в той сумке, ты же мог… Ты мог просто убить меня и забрать всё… Но ты не стал этого делать… У тебя даже глаза не загорелись от жадности, когда ты разглядел эти пачки с деньгами…

— А должны были загореться…

— Я ещё не видела никого, кто увидев так много денег, не захотел бы завладеть ими… А ты…У тебя не возникло при этом никаких эмоций.

— Что? Совсем?

— Нет… На долю секунды у тебя блеснула искра в глазах. Но это было скорее удивление, чем жадность…

— А ты очень внимательная…

— Жизнь заставила стать такой…

— Какой такой?

— Внимательной… — она пристально смотрела на меня, пытаясь просветить меня насквозь…

«Эх, девочка! На меня однажды почти так же смотрел другой человек… Но даже и его взгляд не смог меня прочитать. А тебе до Судоплатова расти и расти… И никогда не дорасти…»

— Ты по виду моложе меня, но когда ты говоришь со мной, мне кажется, что ты намного старше и мудрее. Мой брат… — она сделала глубокую паузу. — Он был много старше тебя, но порою вёл себя, как дурак. Особенно с женщинами… С ними он вообще терял разум и был неразборчив. А ты… Я перед тобой голая лежала, но ты даже…

— Скажи, Ло! Я похож на гамадрила?

— На кого?

— На большого и похотливого самца обезьяны…

— Н-нет… — недоуменно пробормотала она.

— Тогда почему ты считаешь, что увидев голую самку, я должен сразу же возбудиться и наброситься на неё, чтобы оттрахать, пока она ещё шевелится.

— Я что — самка обезьяны?

— А я что, по-твоему, самец обезьяны?

— Нет. — ответила она и улыбнулась…

— Или ты хотела, чтобы я…

— Нет. — улыбка тут же пропала с её лица.

— Тогда какого хрена ты меня провоцировала, оголяясь?

— Я… Я думала, что если ты на меня набросишься, то у меня появится повод убить тебя…

— А чего тогда ночью не зарезала меня, пока я спал?

— Повода не было.

— А тебе обязательно нужен повод, чтобы убить?

— В отличие от тебя, да. Нужен.

— А ты думаешь, что я прям весь из себя такой безжалостный убийца, который мочит всех направо и налево?

— У тебя глаза убийцы. Холодные, как льдинки. И я знаю, что ты можешь меня убить, не моргнув глазом.

— И поэтому ты решила сама меня убить при первом же удобном случае? Тебе только нужен был для этого повод? А мне кажется, что у тебя ещё убивалка не выросла…

Мария Долорес махнула

рукой и мой балисонг воткнулся в оконную раму. Нож вошёл довольно глубоко, а его металлическая рукоять, состоящая из двух половинок, ещё какое-то время вибрировала слегка дребезжа.

— Глупо. — констатировал я, оценивая этот вполне эффектный бросок. — Чуть промахнулась бы, и оконное стекло разлетелось бы вдребезги.

— Я никогда не промахиваюсь. — спокойно ответила Ло.

В этот момент она больше всего напоминала индейскую скво, которая только что сняла скальп с белого охотника.

— Тогда каким образом ты, такая меткая и шустрая, оказалась в багажнике, связанная по рукам и ногам?

04 августа. 1974 год.

США. Бостон. Отель.

Рассказ Марии де лос Долорес Диаз был сбивчивым и эмоциональным. Да… Утро — не вечер. Совсем другие речи… Мне почти удалось проследить за хронологией и географией её биографии. Так что, если начать сначала, то дело было так…

* * *

Родилась Мария Долорес в Маркеталии. Это самая что ни на есть глубинка Колумбии. Окружённая горами и недоступными скалами Маркеталия была по сути своей крестьянской общиной, но многие её даже называли независимой республикой. Обычные крестьяне и не претендовали ни на какую независимость. Это была скорее просто большая сельскохозяйственная колония. Простые люди, они просто жили в мире и гармонии с окружающим миром, обрабатывая землю и выращивая скот. Но на этой земле было и золото, и ценная древесина, и многое другое…

Но именно это похоже и раздражало правительство Колумбии. Поэтому в мае шестьдесят четвёртого регулярные части колумбийской армии начали окружение горного района Маркеталии в департаменте Уила. Причём правительство задействовало почти треть от общего количества армии Колумбии. Ну и естественно это вызвало противодействие свободолюбивых жителей горной местности. Горцы — они и в Колумбии — горцы!

Лолите не было и семи лет, когда погибли её родители. А она с братом спаслась только случайно. Брату было уже двенадцать лет. Почти взрослый по местным меркам. Поэтому он и вступил в недавно образованную Армию народа «FARC».

(Fuerzas Armadas Revolucionarias de Colombia — Ejercito del Pueblo. — исп. Революционные вооружённые силы Колумбии — Армия народа «ФАРК») Конечно же это была сплошная партизанщина в духе кубинских барбудос, вдохновлённых героическими подвигами братьев Кастро и Че Гевары.

Но Куба и её герои были где-то там, а выживать надо было где-то здесь. С малых лет Долорес следовала за братом, а он был для неё надёжной защитой и опорой. До некоторого времени всё так и было. Пока Хосе Луис не подсел на наркотики. Лолита видела это, но ничего не могла сделать. Они ругались, он даже плакал, просил у неё прощения и клялся, что завяжет с наркотой… Но потом всё повторялось вновь и вновь. В прошлом году, когда ей уже было шестнадцать, а Луису двадцать один, они умудрились нелегально передраться в Соединённые Штаты. Я не понял всей схемы и маршрута, но они каким-то образом через Панаму, в трюме какого-то сухогруза попали-таки на территорию США.