Звери Гора
Шрифт:
— Теперь ты женщина.
— Да, — прошептала она.
— Что «да»?
— Да… господин.
Я повалил ее на снег и начал давать первые уроки.
Глава 12. Я ОСТАНАВЛИВАЮСЬ В ЧУМЕ ИМНАКА И ПРОДОЛЖАЮ УЧИТЬ АРЛИН
— Можешь надеть, рабыня, — грубо сказала Тимбл и швырнула Арлин короткие штаны, которые носят женщины севера.
— Слушаюсь, госпожа, — покорно ответила Арлин. На левой штанине вымоченным в красной краске сухожилием был вышит рисунок — витая петля, означающая, что их владелица относится к категории
Имнак и я сидели напротив друг друга, скрестив ноги. Он протянул руку и уронил на лежащую между нами циновку маленькую кость, выточенную в форме табука. Наступила моя очередь. Все кости имели форму какого-либо северного животного: арктического ганта, северного боска, ларта, табука или слина. Победившей считается кость, которая воткнулась в циновку. Если обе кости падают, значит, никто не победил, и игра продолжается дальше. Если обе втыкаются, значит, тоже ничья. Когда одна кость втыкается, а другая нет, выигравший забирает кость противника. Игра идет до выигрыша всех зверушек.
— Надевай чулки, — велела Тимбл.
Чулки делались из меха ларта, на каждом повторялся тот же рисунок, что и на штанах.
— Теперь — сапоги, — сказала Тимбл.
В холодную погоду в сапоги кладут слой травы, которую ежедневно меняют. Сейчас, конечно, об этом не могло быть и речи. Лучшей, кстати, считается трава, растущая у скал с птичьими базарами.
Арлин натянула высокие сапоги. Они доставали ей до самого паха. Горячая все-таки попалась девочка. Все рабыни были по пояс обнажены. Свободные женщины краснокожих охотников тоже ходят обнаженными, когда нет мороза. Они, разумеется, не носят шнурков на горле. В принципе я не видел в них никакой необходимости. Достаточно было посмотреть на белую кожу девушек, чтобы понять, что они здесь рабыни.
Выпущенный Имнаком крошечный табук воткнулся в циновку.
Я с трудом оторвал взгляд от Арлин. Хорошая рабыня!
Я не торопился пройти с ней весь курс подчинения. Спешить было некуда. Пусть пока сохранит остатки гордости и достоинства. Всегда успею их у нее отнять. А то и сама попросит избавить ее от лишних комплексов.
— Примерь рубашку, рабыня, — сказала Тимбл.
Арлин натянула на себя рубашку из шкуры табука. На левом плече была вышита витая петля. Перехватив мой взгляд, рабыня инстинктивно выпрямилась, но потом отвернулась, словно давая понять, что мое мнение ей безразлично. Рубашка красиво ниспадала с упругих, торчащих грудей. На редкость хорошая фигура. На Земле бы она так не выгибалась. Я улыбнулся. В девочке на глазах просыпалась сексуальность.
Она искоса взглянула на меня и снова отвернулась. Временами в ее глазах проскальзывала непокорность, временами — страх и смирение. Как-то раз она не выдержала и сердито спросила:
— Я для тебя как игрушка, да, господин?
— Возможно, — усмехнулся я. — Возможно, рабыня.
Мой табук тоже воткнулся в циновку.
Арлин недовольно засопела. Судя по всему, ей не понравилось, что я вернулся к игре.
Она еще не поняла, что рабыня должна заслужить взгляд свободного человека.
— Надень первую парку, — сказала Тимбл.
Арлин натянула через голову легкую парку.
— Капюшон, —
Арлин набросила на голову капюшон.
— Я тебе нравлюсь, господин? — спросила она. Ей хотелось, чтобы я обратил на нее внимание.
— Неплохо, — сказал я, не отрываясь от игры.
— Спасибо, господин, — холодно произнесла она.
— Вторую парку и капюшон, — приказала Тимбл. Арлин повиновалась. На обеих парках была вышита витая петля рабыни.
— Теперь сними все, кроме шнурков на шее, — сказала Тимбл.
— Слушаюсь, госпожа.
Арлин снова разделась. Все три девушки в чуме Имнака ходили голыми. Они считались домашними животными своих хозяев.
Настал мой ход. Я бросил крошечного табука, и кость плашмя упала на циновку.
— Я выиграл! — воскликнул Имнак.
— На что вы играете? — поинтересовалась Арлин, складывая одежду.
— Отложи все, встань на четвереньки и ползи сюда, — сказал я. Когда девушка приблизилась, я ухватил ее за волосы и швырнул на ноги Имнака.
— Господин! — закричала она.
— Я тебя проиграл, — сказал я. — Будешь услаждать Имнака, пока ему не надоест. Слушайся его, как своего хозяина!
— Да, господин! — сквозь слезы произнесла девушка.
Охотник потащил ее на свою половину чума.
Больше всего меня огорчало отсутствие деревьев.
Спустя пять дней после того, как я обратил в рабство Арлин, я добрался до ледника Акса. Там я и обнаружил становище Имнака.
— А я тебя ждал, — сказал краснокожий охотник. — Знал, что придешь.
— Откуда? — улыбнулся я.
— Видел, как ты отложил меха и продовольствие. У тебя дела на севере.
— Верно, — сказал я.
Он не стал уточнять, какие у меня здесь дела. Охотники никогда не задают лишних вопросов. Он знал, что если я захочу, то скажу ему сам. Я решил поговорить с ним позже. В моей сумке лежала выточенная из синего камня голова кюра с оторванным ухом.
— А я надеялся, что ты меня подождешь, — сказал я. — Без тебя мне было бы трудно перейти ледник Акса.
Имнак улыбнулся.
— Ты освободил табуков. — Затем он повернулся к рабыням и скомандовал: — Собирать лагерь! Пора домой!
С помощью Имнака я планировал перейти ледник Акса и найти иннуитов. В переводе с северного наречия это слово означает «люди». Среди них нет «военных генералов». Война в истинном значении этого слова им незнакома и непонятна. Иннуиты живут разбросанными, редкими поселениями. Трудно придумать причину, по которой бы эти люди стали воевать друг с другом. На севере человеку нужны друзья, а не враги. В хорошие годы здесь всем хватает табуков и слинов. Поселения находятся в одинаковых условиях. Грабить друг у друга тоже нечего. Все, что необходимо человеку, он может добыть самостоятельно. Среди малочисленных групп людей воровство тоже не приживается. Украденное некуда спрятать и некому продать. Тайное тут же становится явным. Кроме того, если человек в чем-то сильно нуждается, те, у кого это есть, скорее всего, просто с ним поделятся, ожидая, естественно, ответной благодарности. Среди краснокожих охотников принято занимать и одалживать друг у друга. Меха, инструменты и женщины являются общими.