Звери скального храма
Шрифт:
И он тут же подумал о дереве. Представив в своем сознании развесистый клен, Стефан попытался удерживать этот образ без изменений.
И хотя сформировать это мысленное дерево было делом несложным, Стефану все же никак не удавалось получить от него тень. Он понимал, что его картине не хватает законченности, и потому образ не материализуется.
— В чем же дело? — стал размышлять Стефан, и тут же обратил внимание на то, что дерево какое-то неживое. Продолжая в него вглядываться, он сообразил:
— Я
Подумав так, он увидел, как его голограмма послушно зашелестела листьями, а верхушка клена стала слегка покачиваться в такт порывам ветра.
Он даже заметил птичку, которая, сев на далеко отходящую в сторону ветвь и бойко прыгая вверх и вниз по ней, что-то там выискивала.
Такое видение его вдохновило, но тени по-прежнему не было.
— Да что ж это такое? — недоумевал Стефан.
Вдруг его взгляд отметил, что, выделив своим вниманием крону и даже находившуюся там птичку, он потерял из виду ствол дерева, а без него картина не могла быть целостной, и, следовательно, не могло быть и речи о какой бы-то ни было тени.
Исправляя свою ошибку и максимально сосредотачиваясь на нижней части дерева, Стефан понял, что теперь он теряет вершину…
Перебросив несколько раз свое внимание от одной крайности к другой, он убедился, что таким образом цели ему не достигнуть.
— Тогда, очевидно, мне надо сосредоточиться на средней части дерева.
Сказано — сделано. Вновь нарисованная голограмма довольно эффективно давала изображение средней части, однако верхушка и нижняя часть ствола теперь хоть и не исчезали из поля зрения, но были все же размытыми.
Тени никак не удавалось получить, невзирая на все его ухищрения.
— Тут должна быть какая-то разгадка. Только я почему-то никак не могу ее увидеть.
Обращаясь в очередной раз к внутреннему "Я" за советом, Стефан вдруг услышал, как раскрывшаяся волна разразилась внутри него громким и продолжительным смехом:
— Ну, ты меня удивляешь, — прозвучали слова Советника, с трудом втиснутые между раскатами хохота, — ты, первый раз взявшись за решение теневого вопроса, начал эту работу с такого сложного и многокомпонентного изображения, как дерево.
Да у тебя просто не хватило силы внимания, чтобы удержать в фокусе всю голограмму! Поэтому она и выглядела, как фотография, сделанная широкоугольным объективом с близкого расстояния. Вот и получилось, что фокус был выпучен, а периферия завернута и сглажена.
Нужно, чтобы ты смог удержать всю картину в трехмерном изображении. Только тогда она приобретет привычный для тебя вид и, стабилизировавшись, оживет.
Хотя сразу тебе не по силам создать такую сложную вещь. Давай начнем с чего-нибудь попроще.
Обретешь опыт, уверенность,
Да, против такого довода трудно было возражать. И, согласившись, Стефан задумался над дилеммой — что или какой образ мог бы стать доступным для его возможностей. И вдруг всплыло, наверное, самое простое решение:
— Да это же просто зонтик!
Тот самый зонтик, кажется, китайского производства, которым Стефан обычно пользовался во время дождя.
Теперь все должно быть проще. И по памяти он попытался сначала вызвать образ знакомого ему предмета.
Общая картина возникла без труда. А главным было то, что новая голограмма полностью помещалась в фокусе его внимания.
Он успевал, прорисовывая детали, обойти всю конструкцию и, возвращаясь к началу, заставал эти детали на месте. Память послушно удерживала голограммный образ.
Когда детализация была закончена и картинка прочно утвердилась в его сознании без изменений, ему, создавшему этот образ, даже стало казаться, что зонтик настоящий.
Особенно это ощущение усилилось после того, как он, отвернувшись в сторону и некоторое время глядя вдаль, постарался как бы забыть о том, что им было сейчас сделано.
О необходимости этого действия ему подсказало интуитивное чувство, и уже потом, осмысливая его, Стефан понял, в чем тут дело, хотя все было, конечно, и так предельно ясно.
Ведь как бы ни был совершенен его рисунок, Стефан все равно знал (себя ведь не обманешь), что им создано всего лишь изображение, а не вещь, и это могло быть непреодолимым барьером для достижения цели.
Отвернувшись и посмотрев вдаль, он отвлекся от того, чем был занят минуту назад. Когда же вновь глянул в первоначальном направлении, то увидел зонтик и воспринял его сразу как реальную вещь.
Тем более что в этот момент, находясь прямо перед ним, зонтик падал. И естественным, непроизвольным движением руки Стефан схватил его, ощутив в ладони прохладу и твердость пластиковой ручки.
Не задумываясь далее о том, откуда здесь взялся зонтик, он просто положил его на плечо таким образом, чтобы широко раскрытый купол стал преградой для солнечных лучей. И в тот же момент легкое дуновение прохлады освежило его лицо и грудь.
Да, это была тень, и Стефан был в ней. Но что больше всего поразило путника, так это то, что теперь он мог смотреть на свет солнца и видеть его сквозь заслон, образующий тень.
Создавалось впечатление, что эта преграда представляет собой какой-то световой фильтр, сквозь который ему даже было видно, что свет — это не однородный поток, а множество длинных светящихся нитей, которые, будучи сгруппированы пучками, расходятся во все стороны.