Звери Стикса. Часть 3. Кто тут монстр?

Брат Мира

– Знакомая?! Да я прочитала о них все, что только нашла! Я всю жизнь мечтала хотя бы глазком увидеть такое чудо, да не смогла найти мастера, который бы делал хоть что-то из того, о чем написано в энциклопедиях!

– Ну потому что все мало-мальски нормальные биоинженеры завербованы нами, – с презрением и гордостью фыркнул пёс.

Кира с трепетом прикоснулась к оранжевой броне живого сундучка. Провела пальцами по кромке, дотронулась до еле заметных ямочек за черными бусинами глазков. Краб довольно качнулся на ножках, приветственно уркнул, выпустил откуда-то из-под себя маленькие острые клешни, и тоже в ответ начал ощупывать руки девушки.

–

Какая красота… Это не симбиотические связи, она явно выращена полностью! Из пробирки! Она же маленькая, да? То есть вырастет еще, – кошка поддела внутренний замшевый язычок, на котором лежал ее бук и заглянула под него, во второе потайное отделение. По центру брюха, под полупрозрачной плотной пленкой быстро сокращалось сердечко существа, гоняя по тонким сосудам темную густую жижу. – Фауст, это потрясающе! И смотри, аппаратура так хорошо уместилась! Как будто влитая. А можно этим немного попользоваться? Я заявление напишу, под свою ответственность…

– Она твоя. Это подарок, – выпалил пёс и понял вдруг, что почему-то сильно волнуется.

Кира замерла. Он увидел, как по всему ее телу поднялся подшёрсток.

– Я попросил знакомого биоинженера вырастить для тебя крабо-сумку специально под размер прототипа, если честно, еще до того, как ты его разбила. Наверное, это был только вопрос времени. У меня просто дыхание перехватывало иногда от того, как ты таскала такую чувствительную аппаратуру чуть ли не в холщовом мешке. Так что давно уже вынашивал мысли предложить тебе что-то такое. Да, она еще маленькая. Но когда вырастет, станет скорее всего ярко-красной и емкость второго кармана тоже увеличится.

Кошка повернула к нему свое лицо. И без того выразительные, подведенные светлым естественным ободком глаза казались просто огромными из-за расширившихся черных зрачков, губы еле заметно дрожали, а грудь вздымалась и опускалась под легкой хлопковой майкой, что кузнецкие меха. «Вот черт», – подумал пес, чувствуя, как в груди сворачивается клубком сердце, накручивая на себя заодно жизненно важные артерии и жилы со всего тела.

– К тому же они очень верные и довольно умные, – поспешил продолжить он, чтобы заболтать волнительность момента. – Если ты дашь ей имя и угостишь каплей своей крови, она никому не позволит прикасаться к твоим вещам без твоего разрешения и будет выполнять голосовые команды.

– Ты попросил сделать это… для меня?

– Ну… – Фауст стушевался. Это были странные чувства. Он злился на нее за Мемориум, да. Но в то же время не сожалел о подарке ни секунды. Напротив, увидев письмо о том, что краб и биобук готовы, он обрадовался и разволновался. Ему хотелось сделать ей подарок, и это желание было больше и важнее его злости и обиды.

Кира отвернулась от него и закрыла лицо руками. Она плакала. Пес растерялся еще сильнее. Он помолчал. Из-за ее ступора пес чувствовал себя дураком. А ее слезы его и вовсе напугали и разозлили. Так что он старательно делал отстраненное и скучающее выражение лица, пытаясь при этом успокоить бушующее внутри пламя.

– Я надеюсь, ты плачешь не потому что до коликов боишься членистоногих, – в итоге сухо произнес он, смотря в окно.

Кира хлюпнула носом и наспех вытерла глаза лапами.

– Нет. (Хлюп). Нет, не боюсь. Я плачу, потому что мне много лет никто ничего не дарил. Вот так. (Хлюп). Персонально. И потому что это вообще. Ну просто. Неожиданно. Очень и приятно. Это очень приятно, и очень неожиданно.

Хоть она и попыталась взять себя в руки, но эмоции все же

победили. Фауст заметил ее резкое движение и дернулся в сторону. Не сиди они в тесном салоне автомобиля, рассчитанного к тому же на людней, то он, наверное, и вовсе бы отскочил от нее, как испуганный подросток. Но здесь место для маневра было ограниченно, так что Кира беспрепятственно обняла его обеими руками за шею и зажмурившись вжалась мокрой горячей моськой в его ключицу.

– Спасибо, Фауст, – прошептала она, сражаясь с конвульсивными содраганиями собственного тела. – У меня просто нет слов. Спасибо большое. Она прекрасна.

Как и всегда, ее прикосновение его обожгло. Горячей лавиной прокатилось от головы к низу живота, так что руки до самых пальцев пошли мурашками. Когда Кира справилась со своим эмоциональным порывом и стыдливо отстранилась, Фауст недобро сверлил ее глазами из верхнего угла салона, в который забился, подняв зачем-то вверх обе лапы. Вряд ли это движение ознаменовало его капитуляцию.

– Никогда так больше не делай, поняла? – жестко сказал он. Девушка съежилась и кивнула. – У меня рефлексы не светские, кошка. Я тебе только что чуть челюсть не сломал. Потому что в последний раз, когда ты ко мне вот так рванулась, я сам чуть не остался без руки.

Он тряхнул в воздухе конечностью, напоминая Кире все ее недавние прегрешения.

– Ты поняла меня? – не унимался он. – Это серьезное нарушение субординации и моих личных границ.

Кошка вытянулась по струнке в кресле и глядя в пол быстро кивала. Челка опала на лицо, закрывая его как бело-серебристая ширма.

– Я поняла, Фауст. Извини.

Пес, успокаиваясь, тоже кивнул и постарался сфокусироваться на предстоящей дороге. Выводя из гаража длинный спокойный автомобиль, он через окно цапнул со стойки один из рекламных журналов с картой, рассказывающих о достопримечательностях городка.

На ланч они встали на полупустой, залитой полуденным солнцем автостоянке. Кира перебралась в кузов катафалка, который про себя стала называть комнатой, и углубилась в Справочник, перебирая все доступные инструкции и материалы про живые сундуки и правила их использования. Пес принес в бумажных пакетах еду из местной кулинарии, к слову, весьма приличную, и сел за руль, жуя бутерброд и также заняв глаза и мысли изучением карты в журнале. На кошку он снова не смотрел. И похоже, вновь включил игнорирование. Затем прямо из приборной панели вынул неприметную телефонную трубку с проводом-пружинкой, выполненную из такого же цвета древесного капа, что и сама панель. Набрал номер и, не представляясь, строго спросил, свободен ли объект семьдесят шесть по Сороковой улице. Выслушав ответ, также сухо сказал, что резервирует объект и будет на месте после семнадцати ноль-ноль. Завел автомобиль. Хотел было уже тронуться, но все же передумал и повернулся к Кире, чтобы поделиться с нею планом действий.

Кошка сидела на диване, сложив ноги по-турецки и была полностью поглощена своим подарком. Она что-то вычитывала в Справочнике и тут же пробовала на крабике новую комбинацию поглаживаний. Зверек тихо и с удовольствием посвистывал, покряхтывал и похрюкивал, словно барсук, проглотивший свистульку. Пакет с едой так и стоял нетронутым на выдвинутом столике рядом с кошкой.

– Кир? – ноль реакции. – Кира!

– А? – кошка встрепенулась, словно вынырнула из-под воды. Глаза огромные, и широкие круглые зрачки почти на всю радужку. В груди у пса привычно закололо. – О, еда! Точно!