Звери у двери. Часть 2

Махавкин Анатолий

Дубосклон опустил звезду и тяжело вздохнул. Слаб человек: глаза святоши то и дело обращались к великолепным формам моих спутниц, едва прикрытых одеждой. Боюсь, сейчас основной проблемой священника была борьба с обильным слюноотделением.

– Не понимаю, - проворчал он, потупив взор, - почему мои запросы остаются без ответа? Настолько явных слуг нечистого мне ещё встречать не приходилось. Ваши деяния...

– Да брось ты, - перебил я его, - наши деяния в подмётки не годятся обычным развлечениям знати. Тем не менее ты и твоя

лживая церковь преспокойно закрываете на это глаза, хоть готовы наложить сложнейшую епитимью на бедняка, укравшего краюху хлеба.

– Вы - не бедняки, ворующие пищу! Ваши злодеяния отягощены многочисленными смертями моих верных прихожан. Думаю...

– Думай, - меня разбирал смех и желание выбить дурь из тупого болвана, - думай, насколько человеческая жизнь дешевле того же куска хлеба, а ещё точнее, она вообще не стоит ни гроша.

– Жизнь человека - священна!
– провозгласил Дубосклон и подняв взгляд на Галю, тяжело сглотнул.

В этот раз смеялись все, даже Паша. Уж он то отлично знал эту цену, каждую ночь сбрасывая тела в канал. Смех у него был, правда, несколько нервный.

Я наклонился к попятившемуся попу и прошептал ему в ухо:

– Падре, не говорите никому. Это - такая смешная шутка, что я собираюсь сам использовать её.

Видимо, почуяв неладное, паства начала мало-помалу приближаться к нам. Уроды, проклятые уроды! Кожа в оспинах, бельма на глазах, струпья, от незаживающих ран, язвы, отсутствующие куски тела...Люди в Лисичанске и без того не блещут красотой, из-за чего, кстати, у Паши нет отбоя от местных "красоток", но это уж вообще за гранью!

– Пошли, - сказал я, поморщившись, - видеть не могу этот паноптикум.

– Чего?
– не поняла Галя и я молча ткнул пальцем в цирк уродцев на марше. Галя и Наташа громко расхохотались, а Ольга укоризненно погрозила мне пальцем. Илья сделал большие глаза и покачал головой.

– Господь покарает вас!
– Дубосклон почти кричал, - как только мои слова достигнут его ушей. Или кардинал прислушается к моим посланиям.

Вероятно, звания в церковной иерархии местной церкви звучат по-другому, но встроенный переводчик настаивает на старых значениях. Может оно и к лучшему: хоть какая то часть прежней рухляди пригодилась в новой жизни.

Все уже ушли, а я задержался, дослушивая возгласы разошедшегося святоши. Потом двумя пальцами приподнял шляпу священника и сочувствующе посмотрел в слезящиеся глаза.

– Никто вас не будет слушать, - сказал я и запустил шляпой в попятившихся людей, - кардинал, как пить дать, считает вас спятившим дурачком. А бог...Ну, нет его! А так, он конечно бы послушал.

Дубосклон оскалился и присел, воздев очи гору. Хм, он действительно ожидает молнии, которая поразит меня? Это же надо, как всё запущено!

– Удачи вам, падре, в вашем нелёгком и бесполезном труде, - пожелал я и похлопал его по небритой щеке, - когда мы будем в королевском дворце, я обязательно замолвлю

за вас словечко. Говорят, Медведко обожает смотреть на дурачков.

Посмеиваясь, я пошёл дальше, неторопливо догоняя нашу группу. Очень занятное место этот Лисичанск. Главное, не погружаться в пучину уныния, как мой рефлексирующий товарищ. Если посмотреть по сторонам, можно увидеть массу интересных вещей.

Вот тощая, словно скелет, женщина в коричневом рваном балахоне, яростно лупит нетрезвого муженька, вернувшегося домой. Судя по её истошным воплям, благоверный оставил в кабаке последние деньки. Громко орут дети, цепляясь за одежду матери, вопит избиваемый пьянчуга и весело подбадривает толпа соседей.

Или вот: четыре пьяных стражника, чью профессию можно определить лишь по наличию оружия, пытаются обыскать какого-то оборванца. Один, время от времени, пинает оборвыша в живот, а второй, схватив за волосы, запрокидывает голову. Насколько я знаю этих парней, простым избиением дело не ограничится. Однако, покрытый кровоподтёками и ссадинами, паренёк бормочет магическое словно: "Ножик" и я решаю вмешаться.

– Ты из банды Ножика?
– поинтересовался я, игнорируя дышащих омерзительным перегаром здоровяков, - не припомню.

Заплывающий глаз уставился на меня, точно увидел последний проблеск надежды. М-да, по такой физиономии вообще-то сложно кого-то опознать. Стражник, щеголяющий ржавой кирасой, попытался зафиксировать на мне плывущий взгляд. Его соратник тоже заинтересовался новым персонажем. Ещё бы: прежней жертве осталась пара-тройка ударов до полного упокоения, а тут - свеженький, ни разу не бытый!

– Ты идёшь?
– окликнула меня Галя, - помочь?

Я махнул рукой: идите, мол. Чего не хватало: просить помощи в такой ерунде!

– Я - новенький, - прошамкал паренёк разбитыми губами, - на прошлой неделе взяли.

А Ножик, гляди, штаты расширяет. Растёт парень, прямо на глазах.

– Чо за образина!
– осведомился обладатель кирасы и сделал неуверенный шаг ко мне, - подельник, шоль? А ну, хватай его, робяты!

Я огляделся: свидетелей - пруд пруди. Нехорошо это. А, впрочем, какого хрена.

– Мож он из благородных?
– тип, с перебитым носом, проявил зачатки здравомыслия, - зырь, какой чистый, ну прям фон барон какой.

– А хоть из самих герцогьёв!
– похоже, шагающий ко мне человек, уже допился до того состояния, когда море можно пересекать вброд, - бей его...

Свидетели начали спешно прятаться в щели. Разумно.

Когда самый активный добрался до меня, я сломал ему ногу и отбросил в сторону. Пусть полежит до лучших времён. Под аккомпанемент хриплого воя, оставшаяся троица набросилась на меня. Тупые олухи даже оружие не удосужились достать! Это оскорбляло. Есть всю эту пьяную нечисть я не стал. Было омерзительно даже касаться вонючих жирных тел, поэтому я очень быстро сломал им шеи. Одному за другим.