Звери у двери
Шрифт:
Матти с тревогой посмотрел на следопыта.
– И не напала?
– с недоверием спросил он.
– Обошлось...
– Рыбкин с наслаждением глотнул горячего кофе.
– Я ее испугался, а она меня. И неизвестно еще, кто кого больше.
– Вот и я говорю, - с легким сомнением сказал Матти. Выстрелов мы не слышали.
– Я ведь не стрелял, - сказал Рыбкин.
Матти с привычной завистью посмотрел на следопыта. Всетаки увлекательная у Рыбкина была работа, не то что у них.
Бросить бы все к чертовой матери...
– Нет, вы мне одно скажите.
– Пеньков решительно оседлал стул.
–
– Тебя и с карабином выпускать опасно, - сердито сказал Сергей.
– Пользуясь тем, что Наташи нет, ты у нас все павильоны расстреляешь.
– Грош нам цена, - сказал Пеньков.
– Грош нам всем цена. На Марсе уже целый детский сад, а мы с местной пакостью никак справиться не можем. Как они нам мешали, так и продолжают мешать!
– Да я уже говорил, - улыбаясь, сказал Матти.
– Это не они нам мешают, это мы им мешаем. Все-таки это они коренные обитатели Марса. И слава Богу, что мы их не всех перебили...
Рыбкин внимательно посмотрел на Матти.
У следопыта были большие светлые глаза, и он очень редко мигал.
– Странные глаза у тебя, дружище, - проворчал Матти.
– Это из-за ночных линз, - почти виновато сказал Феликс.
– А вы и в самом деле так считаете?
– В самом деле, - сказал Матти.
– Это чисто человеческое: сначала живность всю перебьем, потом начинаем заповедники устраивать. Да вы на Землю посмотрите! Что от джунглей Амазонки осталось? А от полесских болот? Тоже мне покорители природы. Все-то нам мешает. Муравьи с тараканами мешают, муха це-це мешает, тигр уссурийский - и тот помешал! Но ведь это он в тайге живет, а мы в этой тайге лишь гости!
– Я с вами вполне согласен, - тихо сказал Феликс.
– А я не согласен!
– громогласно сказал Пеньков.
– Пусть вы скорбите о завядших цветах и убитых монстрах, но ведь надо смотреть правде в глаза! Все, что мешает человеческому движению вперед, должно уйти в небытие. Раз нам мешают на Марсе пиявки, то они должны уступить свое место человеку. Кто-то из нас лишний, и лично я думаю, что это - они!
Белый вдруг сказал с резкой досадой:
– Ты, Володька, вообще полутонов не знаешь. Либо они, либо мы. Но я согласен с ребятами. Нельзя же жить, как на Диком Западе, - чуть что, из кольтов палить! Ну что мы за тридцать лет о пиявках узнали? Да ничего мы о них не узнали, кроме того, что внутреннее строение трупов изучили и выяснили, за счет чего они летают и каким образом пищу переваривают! А ведь это чужая жизнь, Вовка! Понимаешь, чужая! Быстро мы к необычному привыкаем. И решения принимаем удивительные. Раз ты травоядный безопасный, вроде мимикродона, значит, живи, а если ты хищник и нас начинаешь за мимикродонов принимать, то - извини, нет тебе места рядом с человеком, опасен ты, братец, для человеческого общества.
Сергей махнул рукой и повернулся к Рыбкину:
– Еще кофе будешь, Феликс?
Рыбкин посмотрел на часы.
– Мне уже пора, - тихо сказал он и выжидательно посмотрел на Сергея. Пеньков и Матти деликатно отвели взгляды.
– Да выходила она на связь, выходила, - сжалившись, сказал Белый.
– Через две недели с "Джорджем Вашингтоном" прилетает. Тебе привет передавала.
– Слушай, Феликс, - спросил грубый Пеньков.
–
Рыбкин густо покраснел, и стыдливый румянец проступил даже через загар. На некоторое время все его лицо стало однотонным, даже светлые пятна от очков и кислородной маски исчезли.
– Ты куда-то собирался?
– спросил Пенькова Матти.
– Ну и иди.
– И пойду, - сказал Пеньков.
– Просто мне за них обидно, Матти, ходят вокруг, как журавль с цаплей.
– Иди, иди, - погнал его Матти.
– Карабин не забудь, сваха!
Феликс поднялся. Был он невысок, но сложен удивительно пропорционально. Комбинезон плотно облегал его фигуру.
– Спасибо за кофе, - поблагодарил он Сергея.
– У вас запасных батарей для комбинезона не будет? Что-то я сегодня не рассчитал.
– Сейчас принесу, - сказал Белый.
Когда он вернулся с батареями, Феликс Рыбкин уже был в очках. Кислородная маска болталась под подбородком, меховой капюшон комбинезона туго облегал лицо.
– Спасибо, - все так же негромко поблагодарил следопыт.
Белый помялся немного, протянул Рыбкину руку и, смущенно отводя взгляд в сторону, сказал:
– Ты знаешь, Феликс, а я с Пеньковым согласен. Он у нас, конечно, невоспитанный и грубый, но в данном случае... Ты бы поговорил с Наташей, она ведь тебя любит, думаешь, нам не видно?
Рыбкин улыбнулся, показывая мелкие ровные зубы.
– Спасибо, - в третий раз поблагодарил он.
– Вы - настоящие друзья, ребята!
За пределами обсерватории стоял мороз, который сразу же взялся за нос и лоб следопыта. Небо было совсем черным, и в угольной пустоте над горизонтом туманно светилось пятнышко Юпитера, а чуть ниже планеты серебрился, подобно Млечному Пути, пояс астероидов. В мешанине звезд угадывались привычные созвездия, только звезды сияли куда ярче, чем на Земле, .от которой к Марсу уже шел планетолет "Джордж Вашингтон". Рыбкин вспомнил свой разговор с ребятами и едва не засмеялся от внезапно нахлынувших чувств. Он обернулся.
Прожектора у тамбура горели по-прежнему, высвещая плечистую фигуру Пенькова. Пеньков смотрел вслед следопыту; увидев, что Феликс обернулся, Пеньков поднял в прощальном жесте руку. Рыбкин ответно помахал ему и шагнул по жесткому подмерзшему песку, скрипящему под ногами, как снег в морозный день на Земле.
Глава 3
Мимикродона, несмотря на его жесткую шкуру, убить легко. Если знать, куда стрелять. Рыбкину было жалко убивать ящера, но это было необходимо. Убитого ящера он погрузил на мотонарты и вскоре уже прибыл на место. Было еще довольно рано, но оно и к лучшему, требовалось еще кое-что сделать до появления пиявки. Почему-то Рыбкин верил, что пиявка обязательно появится.
Выгрузив мимикродона и свой карабин на песок, следопыт отправил нарты обратно и огляделся. Вдали сверкал купол обсерватории, около которого двигались маленькие черные фигурки. Солнце висело на западе маленьким желтым и холодным кружком, и в небе молочными привидениями высвечивались серпы Деймоса и Фобоса - был как раз тот период, когда в небе одновременно видны обе марсианских луны.
На юге у горизонта вздымалось ржавое облако - то ли там бушевал самум, то ли шел на большой скорости тяжелый краулер - с такого расстояния разобрать было трудно.