Звериная жажда
Шрифт:
Серафим отключился, а я не успел ему ответить, что больше рассказывать и нечего.
Дарья
Лето пролетело в заботах: ремонты,
А сейчас только от того, как Ральф произносил мое имя, меня бросало в дрожь.
Он что-то говорил про свадьбу друга, про его «дорогую пару», шутил, что в поселке почти ни одного холостяка не осталось, поэтому он очень ждет фестиваля и меня саму, чтобы не чувствовать себя таким одиноким. Я даже что-то отвечала, смеялась над шутками и теряла связь с реальностью, забыв о том, что за окном ночь, что мы с Ральфом никто друг другу.
Что не надо ничего надумывать.
Я и не надумала, я практически создала в своей голове самый сахарно-романтичный сценарий нашей встречи, в котором Ральф мягко улыбается мне, целует руку и предлагает встречаться. На большее в своей фантазии я просто не решилась. Но кто мне запретит фантазировать?!
«Вот-вот, кто? Когда у тебя вата вместо мозгов, то какие запреты», — вздохнула тяжело и положила мобильный на тумбу у кровати. На потолке ничего нового я не обнаружила и где-то через полчаса все-таки заснула.
А утром начались организационные сборы для фестиваля.
Фестиваль мне безумно понравился. Я рассказывала про породы всем заинтересованным, и оказалось, что таких людей в поселке очень много. Наши визитки и буклеты разлетелись с инфостойки сразу же. Ральф позаботился и о маленьких участниках праздника, организовав для них батут, карусель и фотоуголок. На круглой площади около въезда в закрытый поселок разбили и небольшую ярмарку с разными вкусностями для людей и животных. И хотя посетители были только из поселка, но все веселились от души. Поэтому ближе к вечеру я и сама уже вовсю бегала с детворой и играла с собаками, как маленький ребенок. Между лопатками постоянно зудело, и я оборачивалась, безошибочно вылавливая нацеленный на меня взгляд Ральфа, замирала под ним испуганным зверьком, увидевшим хищника, но детишки быстро меня одергивали и возвращали в игру.
К концу мероприятия я валилась с ног, поэтому предложение остаться и переночевать в поселке приняла с огромной благодарностью.
— Будете ночевать у меня, — сказал худой пацан, подойдя к Даромиру — помощнику Ральфа. — Мои в отъезде, чтоб им никто не мешал затяжной медовый месяц проводить, и дом почти пустой. — Он протянул руку для знакомства со мной и уверенно произнес: — Степан, а вы Дарья — боль нашего вожака? Ай, да что вы все меня по голове бьете!
Степа насупился и зло уставился на Дара, который отвесил ребенку подзатыльник.
— У тебя вообще слова фильтруются? Что ты мелишь? — вдруг зло рыкнул на него Дар, и я опешила — у него образ Даромира сложился спокойным и вежливым.
— Почему боль? — растерявшись, переспросила
— Не обращайте внимания. Степан — ребенок с буйной фантазией.
Слабое пояснение, но расспрашивать я не стала.
В доме, где жил Степа, было очень уютно. В дверях их встретил золотистый ретривер, радушно облаял и обнюхал меня, а потом улегся в ногах у Степана, когда мы решили вдвоем выпить чай в гостиной. Дар ушел, но успел утащить Степу куда-то за угол и что-то шепотом ему долго говорил, после чего Степан вернулся погрустневший. Я не стала лезть к пацану с расспросами, но за чаем мимоходом смогла его разговорить.
Оказалось, что он приемный, Ониксим ему за место отца, а теперь вот еще приемная мама появилась — Ярослава. И они самая красивая Пара. Не пара, а именно Пара. С большой буквы. Я только удивленно брови вскидывала — почему Пара с большой буквы так и не поняла. Ну поженились они, но почему так пафосно-то с большой буквы?!
— Вы завтра уезжайте, — вдруг серьезно сказал Степан. — Завтра полнолуние, опасное время здесь в лесу.
Я напряглась. Почему-то вспомнились желтые глаза Ральфа, и по телу прошел озноб. Чашка звякнула о блюдце.
— Я вам постелю на большом диване. Выспитесь, и домой. — Степа широко улыбнулся, будто только что не выпроваживал меня, но я кивнула и помогла разобрать диван. Но, несмотря на усталость, спала я ужасно, ворочалась полночи, а в пять утра вскочила с кровати, оделась и вышла на улицу. Ноги сами понесли меня в лес по дороге, потом по тропинке, а затем по узкой тропке, что петляла среди деревьев и в итоге вывела на небольшую поляну с земляникой. Я принялась жадно ее есть, словно оголодала, во мне будто томилась непонятная жажда, хотелось снять одежду и лечь нагишом на прохладную траву, впитывая в себя лес. А ведь был уже сентябрь.
— Да что со мной такое? — зашептала я боязливо, будто кто-то мог меня услышать. — Никогда же всю эту растительность не любила. Надо возвращаться в поселок.
И, запихнув очередную горсть ягод в рот, поднялась и застыла — напротив меня стоял огромный волк, сверкая желтыми глазами. Я сглотнула и задержала дыхание.
Дарья
Волк был огромным. Неестественно большим. Я понимала, что сейчас дышу в последний раз — от такого зверя не убежать, не скрыться. Да и куда бежать? В лес, где я буду так шуметь, что проще притвориться мертвой на поляне. В голове так и вспыхнули картинки, где я лежу среди земляники, а волк подходит и вцепляется острыми зубами в бок, чтобы отнести сочный кусок в свое логово. Или начнет драть на куски сразу.
Ноги подкосились, и я медленно опустилась на землю. Я вся дрожала от дикого страха и обреченности.
Ну зачем я поперлась в лес?
Действительно, какого черта я потащилась в пять утра в неизвестный лес?
И я вспомнила, что меня кто-то звал, тихо, едва слышно и так тоскливо. И ведь тогда не показалось это странным, а наоборот, заставило одеться и пойти на зов. Но что теперь вспоминать о причинах, когда жить оставалось минуты. Волк продолжал следить, пугая этой странной тихой неподвижностью еще больше. А когда нервы у меня взвинтились до предела, я медленно пошла в его сторону, будто выверяя каждый шаг. Мы так и смотрели друг на друга, не отрывая взгляда.