Звериной тропой. Дилогия
Шрифт:
"А побегай по кругу, может, тебе надоест, и ты остановишься"?
– и Роман продолжает прижимать левый повод, сдавливая конские бока коленями - правым впереди, левым чуть сзади.
К немалому удивлению, у него получается, жеребец скачет по кругу, постепенно его уменьшая, замедляя бег. Когда он, тяжело дыша и роняя пену с губ наконец, переходит на шаг, оба - и конь и всадник, мокры от пота. Дыхание жеребца выравнивается, Роман сползает с его спины и ведёт в поводу. Настроение великолепное - удалось не свалиться с коня, несмотря ни на что, и дальше - он в этом абсолютно уверен, будет гораздо легче. Пусть Роме никогда
Тор, воспользовавшись тем, что задумавшийся хозяин ослабил бдительность, вытирает о его куртку свою морду и толкает плечом - не стоит расслабляться, я тебе ещё не один фокус покажу. Шишагов толкает его в ответ и бежит по тропе, не выпуская повод из руки.
К сараю он гордо подъезжает на рыси, спрыгивает с коня, не притормаживая его бега, и передаёт повод выскочившему из жилья опешившему Акчею:
– Поводи.
Сам направляется за одеждой - после такого приключения стоит вымыться и переодеться, если не собираешься Вальку очаровывать силой своего аромата. Между прочим, он снова сильно натёр ноги, но не собирается это кому-нибудь показывать.
Остатками праздничной трапезы можно кормить всех участников ещё пару суток - похоже, это всемирный закон, исключения достаточно часты, но привязаны к местам с высокой плотностью населения. Вильцы в число этих исключений не попали.
Роман срубал кусок осетрины с хреном, поел каши с курятиной, запил пищу пивом - нужно выпить, пока не испортилось, и присел рядом с Лаской, вышивающей для него праздничную рубаху. Игла порхала у девчонки в пальцах ничуть не менее проворно, чем посох в руках Шишагова на утренней тренировке. Голосок её тоже не знал устали, и именно у девочки теперь брал Рома уроки языка. А ещё Ласка, особо не смущаясь высоким положением ученика, поправляла его ошибки, очень просто и понятно объясняя, в чём они состоят.
Роман болтал с девочкой и собирал шлифовальный станок - точильный он собрал ещё раньше. Когда последние шпильки и шпонки заняли свои места, натянул ремень и качнул педаль. Завертелся - закружился валик, набранный из множества круглых кусков оленьей кожи, зажатых между литых бронзовых втулок. Прошёлся по подставленному боку ножа, толчёным мелом стирая грубые царапины и следы ковки, металл заблестел, начало становиться нарядным лезвие.
Ласка горящими глазёнками следила за работой станка.
"Нравится заблестевшее железо. Вот ведь сорочье племя, до чего все сверкающее любят"!
Ласка порывисто вздохнула и спросила взволнованным голоском:
– А нитки такой штукой прясть можно? Чтобы быстро?
Роман задумался, вспоминая паршивые иллюстрации из школьных учебников. И ответил честно:
– Можно, только я не знаю, как именно. Будешь помогать - может, вместе придумаем. Надо стараться.
Ласка слетела с лавки, села перед Романом на пол, уставилась в глаза, тонкой рукой вцепилась в одну из опор станка и горячо зашептала:
– Я буду очень-очень стараться! Обязательно нужно придумать!
***
"Что-то слишком много людей начало вокруг меня собираться. Компенсация за два предыдущих года? И публика такая, от которой не уйти и не прогнать, за каждого несу персональную ответственность. Ещё чуть-чуть, и снова окажусь в роли командира взвода - с утра до вечера в мыслях о личном составе".
Из-за дремучей технологии получения досок конструкция получилась плетёно-мазаная на столбовом каркасе, с крышей из жердей, крытых связками камыша, труба для отвода газов сделана из пустого выгнившего бревна. Шишагов уже не первый раз посматривает на эту постройку задумчиво-оценивающим глазом - общая площадь туалета не уступает площади их жилища.
Роман проводил взглядом обоих своих учеников, двинувшихся по его следам, и потопал к священному месту - Савастей официально разрешил им заниматься медитацией прямо между дубом и валуном.
В предрассветном сумраке Роман сразу не понял, кто возится у подножия гранитного окатыша, почитаемого окрестными племенами. Камень наделяли всеми мыслимыми и немыслимыми свойствами, в том числе и способностью, скажем так, увеличения детородной функции женского организма. Для этой цели на одной из сторон валуна было выбито весьма детальное изображение оплодотворяющего начала, и имеющие определённые проблемы тётки, разложив подношения, частенько задирали у камня вышитые юбки, прикладываясь к оному символу самым сокровенным в надежде понести дитя. Ритуал проводился только ночью и без мужских глаз, мужья привозили просительниц с вечера, оставляли в отдельной землянке и забирали поутру. Говорят, многим волшебная сила камня помогала избавиться от бесплодия. Циничный Шишагов относил удачные случаи более на счёт религиозного рвения Савастеевых помогателей.
Но женщине, возившейся у валуна, для зачатия требовалось чудо другого порядка - к великому своему сожалению, не умеют дамы сбрасывать прожитые годы, как змея старую кожу. Тётка, увидев Романа, вдруг бросилась к нему в ноги, обхватила за щиколотки и что-то забормотала с такой скоростью, что понять её Рома не смог бы, даже говори она по-русски.
Пожилая баба была одета в латаную-перелатаную свитку, из-под головного убора незнакомой формы выбивались неопрятные седые пряди, и отчего-то складывалось впечатление, что тётка сейчас начнёт грызть Шишагову сапоги. Роман аккуратно высвободил ноги из захвата и отошёл на шаг назад. Тогда женщина выхватила из-за пазухи какую-то тряпку, развернула её, достала невзрачные бусы из мелкого, мусорного янтаря и начала совать Роману в руку, не прекращая бормотать и кланяться. Рудик с Акчеем от такого зрелища застыли подобно жене Лота, которая, как известно, превратилась в соляной столб.
"Ну да, похоже, распалившаяся старушка сейчас сделает со мной что-нибудь покруче того, что Содом сотворил со своей Гоморрой".
Помочь могла только другая женщина, и Роман, ловко уклонившись от очередного выпада теткиной руки, подхватил просительницу под локти и повёл-понёс в сторону жилья. Добрались без приключений, оставив у входа ещё одну живую статую - Бутюк тоже оцепенел, увидев такое зрелище. Ромка, бросив тётку объяснять Прядиве, что ей от чужеземца понадобилось, малодушно сбежал из помещения. Бутюк к этому моменту не только растаял, но и успел испариться. По крайней мере, в обозримом пространстве не наблюдался.