Зверобой(изд.1974)
Шрифт:
Непоседа сердито проворчал что-то сквозь зубы; но он слишком торопился закончить свои приготовления и покинуть озеро, чтобы терять время на спор по такому поводу. Вскоре после этого был подан ужин; его съели в молчании, как всегда делают люди, для которых пища есть только средство для подкрепления сил. Впрочем, в данном случае печаль и озабоченность усиливали общее нежелание начинать беседу, ибо Зверобой, в отличие от людей своего звания, не только любил поболтать за столом, но часто делал разговорчивыми и своих товарищей.
Когда трапеза была окончена и незатейливая посуда убрана со стола, все присутствующие собрались на платформе, чтобы выслушать рассказ Зверобоя о цели его посещения. Было очевидно, что он не спешит с этим делом, но Юдифь очень волновалась и не могла согласиться на дальнейшую отсрочку.
— Ну, Зверобой, — начала Юдифь, не будучи долее в силах бороться со своим нетерпением, — ну, Зверобой, расскажите нам, что говорят гуроны и почему они отпустили вас на честное слово. Какой пароль они вам дали?
— Отпуск, Юдифь, отпуск! Это слово имеет такое же значение для пленника, отпущенного на волю, как для солдата, которому разрешили на некоторое время покинуть знамя. В обоих случаях человек дает обещание вернуться обратно. А пароль, я думаю, слово голландское и имеет какое-то отношение к гарнизонной службе. Конечно, разница тут невелика, поскольку вся суть в самой вещи, а не в ее названии… Ладно, так как я обещал передать вам слова гуронов, то и передам.
Пожалуй, не стоит больше мешкать. Непоседа вскоре отправится в путь к берегам реки, а звезды всходят и заходят, как будто им нет дела до индейцев и их посланий. Увы, это — неприятное поручение, знаю, что из него не выйдет никакого толку, но все же я должен выполнить его.
— Послушай, Зверобой, — властным тоном сказал Непоседа, — ты ловкач на охоте и недурной спутник для парня, проходящего по шестьдесят миль в день. Но ты страшно медленно выполняешь поручения, особенно такие, которые, по-твоему, встретят не особенно хороший прием. Если ты обязался передать нам что-нибудь, то говори прямо и не виляй, словно адвокат, делающий вид, будто не понимает английского языка, на котором объясняется голландец, — а все для того, чтобы содрать с того куш побольше.
— Я понимаю тебя, Непоседа. Это прозвище тебе сегодня как нельзя лучше подходит, потому что ты не желаешь терять времени понапрасну. Но перейдем сразу к делу, так как мы и собрались здесь для совета. Ибо собрание наше можно назвать советом, хотя среди нас сидят женщины. Вот как обстоят дела. Вернувшись из замка, минги тоже созвали совет, и по их угрюмым лицам ты сразу понял бы, что на душе у них довольно кисло. Никто не хочет быть побитым, и в этом отношении краснокожий ничем не отличается от бледнолицего. Ну да ладно. После того как они накурились и произнесли один за другим свои речи и костер совета уже начал гаснуть, дело было решено. Как видно, старики рассудили, что такому человеку, как я, можно дать отпуск. Эти минги очень проницательны — их наихудший враг должен это признать. Вот они и решили, что я такой человек; а ведь не часто бывает, — прибавил охотник с приятным сознанием, что вся его прежняя жизнь оправдывает подобное доверие, — а ведь не часто бывает, чтобы они оказали такую честь бледнолицему. Но как бы там ни было, они не побоялись объясниться со мной начистоту. По-ихнему, вот как обстоит дело. Они воображают, будто озеро и все, что на нем находится, теперь в их полной власти. Томас Хаттер умер, а что касается Непоседы, то они полагают, что он достаточно близко познакомился сегодня со смертью и не захочет возобновить это знакомство до конца лета. Итак, они считают, что все ваши силы состоят из Чингачгука и трех молодых женщин. Хотя им известно, что делавар принадлежит к знатному роду и происходит от знаменитых воинов, все же они знают, что он впервые вышел на тропу войны. Что касается девушек, то, разумеется, минги ценят их нисколько не выше, чем своих собственных женщин…
— Вы хотите сказать, что они презирают нас? — перебила Юдифь, глаза которой засверкали так ярко, что это могли заметить все присутствующие.
— Это будет видно в конце. Они полагают, что все озеро находится в их власти, и потому прислали меня сюда вот с этим вампумом, — сказал охотник, показывая делавару принесенный
— Это ложь! — сказала Гетти очень серьезно. — Уа-та-Уа не такая девушка, чтобы таскать чужие вещи…
Неизвестно, что сказала бы она дальше, но тут делаварка, смеясь и в то же время пряча лицо свое от стыда, положила руку на губы говорившей с целью заставить ее замолчать.
— Вы не понимаете гуронов, бедная Гетти, — возразил Зверобой, — они редко называют вещи своими именами. Уа-та-Уа унесла с собой сердце юного гурона, а потому они требуют, чтобы она вернулась и положила сердце бедного молодого человека на то место, где он в последний раз видел его. Змей, говорят они, достаточно отважный воин, чтобы найти себе столько жен, сколько пожелает, но этой жены он не получит. Так, по крайней мере, я их понял.
— Очень мило и любезно с их стороны предполагать, что молодая женщина позабудет собственные сердечные склонности только для того, чтобы этот несчастный юноша мог получить обратно свое потерянное сердце! — сказала Юдифь иронически, но затем горечь прозвучала в ее словах: — Я думаю, женщина остается женщиной, все равно — красная она или белая; и ирокезские вожди плохо знают женское сердце, Зверобой, если воображают, будто оно может позабыть старые обиды или истинную любовь.
— По-моему, это очень верно сказано относительно некоторых женщин, Юдифь, хотя я знаю таких, которые способны и на то и на другое. Мое следующее поручение относится к вам, Юдифь. Они говорят, что Выхухоль, как они называют вашего отца, скрылся в своей норе на дне озера, что он никогда не вынырнет обратно и что его детеныши скоро будут нуждаться в вигвамах, если не в пище. Они думают, что гуронские шалаши гораздо лучше, чем хижины Йорка, и они хотят, чтобы вы перешли к ним. Они признают, что у вас белая кожа, но думают, что молодые женщины, которые так долго жили в лесах, непременно должны заблудиться на расчищенном месте. Один великий воин из их числа недавно потерял свою жену и будет рад пересадить Дикую Розу к своему очагу. Что касается Слабого Ума, то ее всегда будут чтить и о ней всегда будут заботиться все красные воины. Они полагают, что все добро вашего отца должно перейти в распоряжение племени, но ваши собственные вещи вы можете, как всякая женщина, отнести в вигвам супруга. Кроме того, они недавно потеряли молодую девушку, погибшую насильственной смертью, и две бледнолицые должны занять опустевшее место.
— И вы взялись передать мне такое предложение?! — воскликнула Юдифь, хотя в тоне, которым она произнесла эти слова, чувствовалось больше горя, чем гнева. — Неужели я такая девушка, что соглашусь сделаться рабыней индейца?
— Если вы требуете, чтобы я честно высказал вам мою мысль, Юдифь, то я отвечу, что, по-моему, вы вряд ли согласитесь стать рабыней мужчины, будь то краснокожий или белый. Вы, однако, не должны сердиться на меня за то, что я передал вам это поручение слово в слово, как его услышал. Только на этом условии я получил отпуск, а обещания свои надо выполнять, хотя бы они были даны врагу. Я сказал вам, что гуроны говорят, но не сказал, что, по-моему, вы должны им ответить.
— Ага, послушаем, что скажет Зверобой! — вмешался Непосе да. — Мне, право, не терпится узнать, какие ответы ты для нас придумал. Впрочем, что касается меня, то мое решение уже готово, и я могу объявить его хоть сейчас.
— И я тоже, Непоседа, уже решил про себя, что должны были бы ответить вы все, и ты в особенности. Будь я на твоем месте, я бы сказал: «Зверобой, передай бродягам, что они не знают Гарри Марча. Он настоящий человек! Натура не позволяет ему покидать женщин своего племени в минуту опасности. Поэтому считайте, что я отказываюсь от предлагаемого вами договора, если даже, сочиняя его, вы выкурили целый пуд табаку».